***

      Зоран шел по темной улице и прокручивал в голове отыгранный концерт. Несмотря на столь преклонный возраст, в душе он был молод и полон огня. За это его не любили многие из стариков, считающие своим ровесником. Ах, если бы они знали! Если бы знали они о том, сколько ему лет! Если бы знали они, какую музыку умел играть Зоран! Музыка жизни, и музыка смерти, подвластная ему, могла творить чудеса – вылечить безнадежного больного или убить врага.

      Если бы кто-нибудь знал, как иной раз тяжело держать все это в себе, ведь не откроешься первому встречному! Хорошо, что у него были сны, в которых он мог быть самим собой, не боясь встречи с излишне любопытными. Конечно, там было полно врагов, но врагов явных, от которых всегда ждешь нападения. Здесь его больше утомлял даже не страх, коего давно уже и след простыл, а вечное ожидание, что вот, именно сейчас, в это мгновение, к нему подойдут, подхватят под руки и поведут на допрос. Или на костер. Хотя на костер Зорана не водили уже лет шестьсот. Впрочем, до костра дело никогда не доходило – всякий раз удавалось сбежать. А нескольким его подругам этой казни избежать не получилось. И ведь по всем законам тех времен жечь нужно было его, а не их, уж они-то были самыми обычными людьми.

      Он шел по темной улице, держал за ручку футляр с саксофоном и тихо напевал, повторяя как мантру:

      «Ние сме траки! Траки сме ние!»1

      ***

      Во сне его называли двумя именами. Для своих, для Спящих, живущих в его мире, он был Фракиец, для всех остальных – Менестрель. И только здесь, вот уже два тысячелетия его звали Зораном. Хотя первое имя было Спартак. И его следовало забыть сразу после событий на реке Силар. Раз люди посчитали его мертвым, то пусть и считают дальше. А фамилию время от времени ему приходилось менять. В последние лет семьдесят, это, конечно, бесполезно, но сила традиции велика. Кем он только не был, уж и не упомнить всех фамилий, какими себя называл. Вот уже тридцать лет в паспорте было написано, что он Зарев. И Зоран уже настолько привык к этой красивой фамилии, что не хотелось ее менять. Остаться, что ли, навсегда Заревым? Зоран Зарев, красивое сочетание.