Откуда-то издалека раздался зычный женский голос:

      – Подъем!..

      Приоткрыв тяжелые веки и, уставившись на серовато-белый потолок, я попытался понять, где нахожусь.

      Все тот же противный голос громко пропел:

      – Встаем, одеваемся, заправляем кровати, опорожняемся, умываемся. Не забываем чистить зубы.

      Рядом послышалось чье-то недовольное ворчание, покашливание, шарканье, шуршание и скрип. Мне очень хотелось узнать, кто или что издает все эти звуки, но странная усталость сковала все тело, не давая ему пошевелиться. Хотелось спать и мои глаза закрылись сами собой.

      Не успел я погрузиться в дремоту, как над моим ухом прогремел ненавистный мне голос:

      – Тебе персональное приглашение требуется?

      С трудом разлепив веки, я увидал, что надо мной нависла толстая женщина средних лет в медицинском костюме бледно-зеленого цвета. На ее голове красовалась белая шапочка на резинке. Склонив голову набок, женщина скинула с меня легкое одеяло. Собрав все свои силы, я кое-как уселся на край кровати. У меня тут же закружилась голова. Посидев немного, я попытался подняться на ватных ногах, но, не удержавшись, снова плюхнулся на матрац.

      – Что это за место? – хрипло спросил я.

      – Хорошее место, – ответила толстая женщина. – Спокойное.

      Она подошла к окну и одернула в сторону темную штору. В него тут же, сквозь листья деревьев, хлынул утренний свет, показавшийся мне слишком ярким.

      – Как только умоешься, иди завтракать, – громко приказала женщина, проходя мимо меня.

      – Я не могу, – промямлил я, – у меня все перед глазами кружится.

      – Вот как… Ладно, сейчас пришлю к тебе кого-нибудь.

      И женщина направилась к открытой двери.

      Я положил ладонь на теплый лоб и, прищурившись, медленно обвел взглядом комнату. Высокие потолки, потертый от времени линолеумом на полу, светло-бежевые стены, несколько кроватей с тумбочками, решетка на окне… Господи, неужели это вытрезвитель? Стоп. Я притрагивался к алкоголю один единственный раз – на выпускном вечере в школе. Помню, как мне тогда было плохо. С тех пор – а прошло лет десять, я больше не притрагивался к этой отраве.

      В комнате, кроме меня, находились еще двое: щуплый старик с прилизанными волосами и плотный мужчина лет пятидесяти. Старик, восседая на идеально заправленной кровати, сосредоточено натягивал на свои худющие стопы шерстяные носки. Мужчина, крутясь около своей тумбочки, время от времени шарил рукой в выдвижном ящике. Они явно не были похожи на алкашей. Странное место. Оставалось только вспомнить, как меня сюда занесло.

      – Вы не подскажите, где мы находимся? – глухим голосом обратился я к ним.

      Старик оторвался от своего занятия и, взглянув на меня, ответил:

      – Это пансионат для душевно больных.

      Опешив от его ответа, я произнес:

      – У меня с мозгами вроде все нормально.

      – Все так считают, – отозвался плотный мужчина. – Со временем привыкнешь и поверишь.

      В этот момент в комнату вошел невысокий парень. Видимо это был санитар. Во всяком случае, на нем, как и на толстухе, был надет медицинский костюм. Только темно-синего цвета.

      – Физкульт-привет, молодежь! – поприветствовал он нас и прямиком направился в мою сторону. – Ну, кто тут у нас не может подняться?

      – Я не могу, – с трудом подал я голос.

      Санитар взял пальцами кисть моей руки и, посчитав пульс, поинтересовался:

      – Голова кружится?

      – Да, – подтвердил я, – во рту сухо, как в пустыне. И силы равняются нулю.

      – Видать вчера с дозой переборщили. Сейчас мы это поправим.

      Он достал из кармана рубахи тонкий шприц и скомандовал:

      – Заваливайся на бок и оголяй ягодицу.

      Я послушно лег и, насколько мог, приспустил полосатые больничные штаны.

      Санитар сделал укол и, усмехнувшись, сказал:

      – Пять минут и тебя начнет отпускать.

      И действительно, довольно быстро мне полегчало. Дождавшись, когда сознание более или менее прояснилось, я поднялся с кровати. Натянув штаны, я сказал:

      – Прикольное состояние. Что вколол?

      – Много будешь знать, до старости не доживешь, – философский заметил санитар. – Пойдем, я провожу тебя в столовую…