Капитан Немо. Жюль Верн
Читать онлайн книгу.
слова.
Оставалась возможность объясниться с ними по-английски. Может быть, они говорят на языке, который стал почти общепринятым. Я бегло читал и по-английски и по-немецки, но свободно изъясняться не мог. А тут требовалась прежде всего ясность изложения.
– Ну-с, теперь ваш черед, – сказал я гарпунеру. – Извольте-ка, мистер Ленд, тряхнуть стариной и вступить в переговоры, как подобает англосаксу, на чистейшем английском языке! Как знать, не повезет ли вам больше, чем мне.
Нед не заставил себя просить и повторил по-английски мой рассказ. Вернее, он передал сущность, но совершенно в другой форме. Канадец, увлекаемый своим темпераментом, говорил с большим воодушевлением. Он в резких выражениях протестовал против нашего заточения, совершенного в явное нарушение прав человека! Спрашивал, в силу какого закона нас держат на этом поплавке, ссылался на habeas corpus,[8] грозил судебным преследованием тех, кто лишил нас свободы, бесновался, размахивал руками, кричал и в конце концов выразительным жестом дал понять, что мы умираем с голоду.
Это была сущая правда, но мы об этом почти забыли.
К своему величайшему удивлению, гарпунер, по-видимому, преуспел не более меня. Наши посетители и бровью не повели. Язык Фарадея, как и язык Араго, был для них непонятен.
Обескураженный неудачей, исчерпав все филологические ресурсы, я не знал, как нам быть дальше. Но тут Консель сказал:
– Если господин профессор позволит, я поговорю с ним по-немецки.
– Как, ты говоришь по-немецки? – вскричал я.
– Как всякий фламандец, с позволения господина профессора.
– Вот это мне нравится! Продолжай, дружище!
И Консель степенно рассказал в третий раз все перипетии нашей истории. Но, невзирая на изысканность оборотов и прекрасное произношение рассказчика, немецкий язык также не имел успеха.
Наконец, доведенный до крайности, я попытался восстановить в памяти свои юношеские познания и пустился излагать наши злоключения по-латыни. Цицерон зажал бы себе уши и выставил бы меня за дверь, но все же я довел рассказ до конца. Результат был столь же плачевный.
Последняя попытка тоже не имела успеха. Незнакомцы обменялись несколькими словами на каком-то непостижимом языке и ушли, не подав нам надежды каким-либо ободряющим знаком, понятным во всех странах мира! Дверь за ними затворилась.
– Какая низость! – вскричал Нед Ленд, вспылив уже, наверное, в двадцатый раз. – Как! С ними говорят и по-французски, и по-английски, и по-немецки, и по-латыни, а канальи хоть бы из вежливости словом обмолвились!
– Успокойтесь, Нед, – сказал я кипятившемуся гарпунеру. – Криком делу не поможешь.
– Но вы сами посудите, господин профессор, – возразил наш раздражительный компаньон, – не околевать же нам с голоду в этой железной клетке!
– Ба! – заметил философски Консель. – Мы еще в силах продержаться порядочное время!
– Друзья мои, – сказал я, – не надо отчаиваться.
начальные слова закона о неприкосновенности личности, принятого английским парламентом в 1679 году