Остелецкий дал лошади шенкеля. Рыжая донская кобыла (лошадей им дали казаки, состоявшие при штабных конюшнях, предупредив, что выбрали для «ихних высокородий» коняшек посмирнее, потому как, знамо дело, моряки) фыркнула, вылетела вслед за гнедой графа Юлдашева на гребень холма и встала. Дальше дороги не было. Склон обрывался песчаной кручей, и внизу, в дюжине саженей, в узком дефиле, проходила на рысях батарея лейб-гвардейской конной артиллерии. Донской казачьей батареи. Могучие вороные кони, по шесть в запряжке, черная с красными лампасами и выпушками форма ездовых и фейерверкеров, ротмистр, батарейный начальник – сбоку колонны, в клубах пыли, поднятой высокими колесами орудий и передков, что-то неслышно орет, и пышный султан развевается над каской с золоченым налобником в виде двуглавого орла…

      Сборы в военном лагере Красного Села в разгаре. Вдали, за речкой Лиговкой, виднеется Царский валик, туда-то и направляются конно-артиллеристы. Дальше, за Лабораторной рощей, белеют ряды парусиновых солдатских палаток. Их ставят в начале мая, когда полки прибывают в военный лагерь на сборы. Офицеры же квартируют неподалеку, в деревянных благоустроенных домах, выкрашенных в цвета полков.

      Обыкновенно в красносельских сборах участвуют десятки тысяч военных, а в редкие годы больших маневров (например, в 1853-м, перед Крымской войной) их здесь разместилось до ста двадцати тысяч. К середине мая размещение полков заканчивается и начинается первый, строевой и стрелковый, этап сборов. После полки занимаются ротными и батальонными полевыми экзерцициями, и в августе сборы завершаются большими маневрами.

      Сейчас многих полков, обычных гостей военного лагеря, на месте нет. Одни – на Балканах, другие переброшены на юг, в Туркестан, к афганской границе, на случай возобновления боевых действий в Индии. Даже гвардия и та еще не в полном составе, не все полки успели вернуться в столицу. Однако ж ряды палаток по-прежнему стоят плотно – места отсутствующих полков заняли команды военных училищ. Вот они, кстати: следом за конно-артиллеристами Николаевское кавалерийское училище проходит строем, с песней.

      Алые кепи, положенные к летней форме, алые обшлага на черных мундирах – красуются николаевцы, форсят, не приведи господь! Это пока сабельные ножны у них обычные, обтянутые черной кожей, с латунными наконечниками и устьями. Но каждый, к гадалке не ходи, предвкушает счастливый момент, когда сможет бросить в стальные, начищенные до зеркального блеска ножны палаша серебряный гривенник – для звона, по обычаю лейб-кирасир и кавалергардов.