Нет, я не памятник воздвигнуть возмечтала,

      Для этого я чуточку горда, а что,

      коли зазнаюсь?

      Я честно вам признаюсь: мне неприятна

      суета, ведь знаний я алкала. А ходят там

      туда-сюда,

      кто в праздник, кто – по долгу,

      А ты стоишь рождественскою ёлкой…

      Стихи мои порой нелепы и смешны,

      Я рифму не люблю искать подолгу,

      Но не слагать их не могу – грешны

      Мы все. Вот в чём сердечно каюсь,

      Но – без толку. Мне казалось,

      Я мир могла бы словом сокрушить.

      Как недруг злой, недуг меня настиг,

      Беру стило решительной рукой,

      Не думая, как быть и что тому порукой,

      Чтобы изгнать из мира злобу, зависть, скуку.

      Покамест не кричат: «Распни её, распни!»

      Но вот проходят год за годом дни,

      А мир всё более похож на суку.

      Не скоро я уймусь, мой дух пока не сник,

      Я вижу брезг и в полночь и верю в божью

      помощь, и не боюсь и не крещу свой лоб,

      чтоб богу не икалось.

      Где же этот Поэт, который, тропку судьбы ища,

      Печень со свежей кровью на блюдо сложит,

      Брызжущим сердцем в руке трепеща?

      Мдя… Кажется, вот он, на паперти брезжит,

      Мимо ражей толпы, кучки праздных зевак.

      Что ж, я готов очень брежно послушать,

      Сердце с печенью скушать. Начинай же

      себя расчленять, мой чудак!

      Покажи мне свой стих непригожий.

      А можно прохожих не ждать, сын собачий?

      Ну, давай же! Иль ты… пёсья дочь?

      Не в ночь будет сказано…

      Тогда поди прочь, это дело тебе не к плечу.

      Хотя ладно уж, стой. За постой заплачу,

      Вот пятак, если за так расчленяться не хочешь.

      Что ж, это стильно, хоть и всё поперёк, ну да я

      научу. Однако пардон-те, не надо покамест

      рыдать. Паче чай Я-не-Я вдруг заплачу.

      Постойте, усядусь, как в ложу знаток. Вижу,

      Ваше искусство не сразу даётся понятью.

      Постараюсь наитьем.

      Мне надо немного принять.

      Бутербродов намажу, налью себе чай.

      Вот теперь уже можно, готов я.

      Читай.

      Блокнот, простой, не букенот, распух,

      Как будто от ангины, а может, скарлатины,

      (А сам он – горло, и больное,

      в предпоследнем ахе,

      Добравшееся в страхе

      до пустых глазниц)

      От смятых шариковой ручкой,

      Затёртых, в клеточку, страниц…

      И тогда мы поставили опыт.

      И вот именины: воображаемый,

      Явился тот, из-за кого столько хлопот,

      Весь обожаемый, вот он!

      Чудеснейшая из частиц

      И-ма-джи-он!

      Чтоб не страдал он от пыли дорожной,

      Чтоб не чихал и не ныл, любимого,

      Будто он тортик творожный,

      Кто-то на облако вдруг посадил.

      Он другом мне не был, иль мужем ужасным.

      Впервые я вижу его существо.

      Но как-то уж очень за небо мне страшно.

      Стряхнуть бы на землю! Да жалко…

      Че-во?

      У входа лакеев полно —

      Спешат к хорошим господам.

      А те пришли покушать суши.

      Ну и музычку могут послушать

      Солидные уши. Трам-пам-пам…

      Вместо служителей муз

      Теперь в Доме искусств

      Распоряжаются мёртвые души.

      Швейцар