Меня в очередной раз разбудил детский плач. Я легла в шесть тридцать, после пяти подходов к ребенку. Мутным взором посмотрела на часы и обнаружила, что стрелки на семи. В ванной шумела вода, а Фрэнк бодро напевал «Правь, Британия».

      Я лежала в постели с тяжелыми, как свинец, от усталости руками и ногами и думала лишь о том, смогу ли я вытерпеть плач до момента, когда из ванной выйдет Фрэнк и принесет мне девочку. Но тут Брианна словно прочитала мои мысли и заорала совершенно отчаянно, страшно захлебываясь. Я скинула с себя одеяло и понеслась к ней с таким же ужасом, какой переживала на войне во время воздушной тревоги.

      Миновав холодный коридор, я попала в детскую. Трехмесячная Брианна лежала на спине и вопила изо всех сил. Голова у меня от недосыпа варила не слишком, поэтому я даже не сразу поняла, что, когда я уходила в прошлый раз, младенец лежал на животе.

      – Радость моя! Ты перевернулась! Сама?

      Брианна, напуганная собственной храбростью, замотала розовыми кулачками и, зажмурившись, закричала еще громче.

      Я взяла ее на руки и стала гладить спинку, бормоча в рыжую пушистую макушку:

      – Моя радость, мое сокровище. Какая умница!

      – Что у нас такое? Что случилось?

      Из ванной вышел Фрэнк, вытиравший полотенцем голову. Еще одно полотенце он повязал на бедрах.

      – Что-нибудь случилось с Брианной?

      И обеспокоенно направился к нам. Ближе к родам мы оба волновались, Фрэнк раздражался, я нервничала. Мы не знали, как будут развиваться наши отношения, когда на свет появится ребенок Джейми Фрэзера. Однако когда нянька вынула Брианну из колыбели и вручила Фрэнку со словами «Вот она, папина дочка», на его лице нельзя было прочесть ни следа недовольства. А когда он посмотрел на маленькое личико, напоминавшее бутон розы, весь вид его выражал удивление и нежность. Не прошло и недели, как малышка полностью его покорила.

      Улыбаясь, я обернулась к нему.

      – Она перевернулась! Сама!

      – Да что ты?

      Фрэнк провел рукой по восторженному лицу.

      – А не рановато?

      – Именно что рановато. Если верить доктору Споку, переворачиваться она должна только через месяц!

      – Да что он понимает, твой доктор Спок? Иди-ка сюда, моя красавица, поцелуй папу, раз уж ты такая удивительная умница.

      Он поднял нежное маленькое тело в удобных розовых ползунках и поцеловал в нос-кнопку. Брианна чихнула, и оба мы рассмеялись.

      Неожиданно мой смех оборвался: я сообразила, что рассмеялась впервые почти за год, причем впервые – вместе с Фрэнком.

      Он