Ну все, Таня, приплыли…

      Нет, это не то. Мокрое пятно расплывается на уровне живота, а не ниже. И пахнет… пахнет кровью.

      Страх захлестывает меня с новой силой.

      Боже, у меня в квартире труп! Как я это объясню хозяйке? Хотя, о чем это я? Нужно срочно звонить в полицию!

      – Эй, мужчина, – трясу его за плечо.

      Но он не откликается. Даже не двигается.

      Неужто и правда помер?

      Дергаюсь сильнее. Ужом выбираюсь из-под него, едва не лишившись халата.

      Смотрю на себя. Так и есть! Спереди на кремовом шелке расползлось отвратительное красное пятно размером с суповую тарелку.

      Так, Таня, дышим ровнее. Все хорошо, все хорошо…

      Первым делом закрываю дверь в квартиру. Еще не хватает, чтоб соседи увидели. Хотя может было бы лучше, если б увидели. Ну нет. Потом еще им объясняй, что делает на твоем пороге окровавленный мужик.

      Успокаивая себя, осторожно подхожу к незнакомцу. Он лежит на животе, но лицо повернуто вбок, и мой взгляд натыкается на его профиль.

      Все внутри замирает.

      Нет, такого не может быть!

      Но глаза не обманывают. Эта милая родинка на виске и маленький шрам на брови – знакомы до ужаса. Когда-то я безумно любила их целовать.

      В памяти всплывает прошлое, которое я пыталась забыть все эти годы. Это же он, Павел Островский – моя первая любовь, мой первый мужчина, моя первая боль! Тот, кто бросил меня накануне свадьбы. Просто испарился: без звонка, без записки, без СМС.

      А теперь вдруг возник из небытия…

      Не могу поверить, что он лежит у меня в коридоре.

      Прислушиваюсь.

      Павел дышит. Тихо, почти незаметно, но дышит.

      Значит, не умер.

      От нахлынувших чувств подкашиваются ноги. В груди разворачивается ураган.

      Может, все-таки это ошибка? Может, это не он? Что ему делать здесь, в спальном районе на выселках?

      Но я не могу отвести глаз от шрама. Потому что знаю, как он его получил. Помню, как промокала салфеткой кровь, обрабатывала зеленкой и дула на ранку. Помню, как Пашка морщился и пытался меня оттолкнуть. А тренер тогда прикрикнул, чтобы он сидел смирно. Потому что залепить себе мячом в лоб – это самое глупое, что может случиться на поле!

      А он изменился. Восемь лет назад еще не был таким мускулистым. И этих серебряных нитей на коротко стриженных висках тоже не было. И морщинок на лбу…

      Чем же он занимался все эти годы?

      Словно услышав