Апельсин и лимон.

      Ах, я любовью

      сражен!

      Лимон, апельсин.

      Ах, лишь она —

      властелин!

      Лимон.

      (Как лучист

      небосклон!)

      Апельсин.

      (Над водою

      долин.)

      Когда восходит луна,

      колокола исчезают

      и появляются тропы,

      по коим никто не ходит.

      Когда восходит луна,

      море скрывает землю

      и сердце себя ощущает

      островом во вселенной.

      Никто в ночи полнолунья

      не будет есть апельсины.

      А станут съедать плоды

      зеленые, ледяные.

      Когда восходит луна

      столикая и всё та же,

      серебряная монета

      исходит в кармане плачем.

      Четыре луны у ночи,

      и дерево с тенью глубокой,

      и одинокая птица

      на дереве одиноком.

      Следы твоих губ напрасно

      на коже своей ищу я.

      Родник посылает ветру

      нежные поцелуи.

      Я держу на ладони

      «нет», что сказала ты просто,

      держу, как лимон холодный

      из белого воска.

      Четыре луны у ночи

      над деревом одиноким.

      Любовь моя – словно флюгер

      на острие иголки.

      Ива дождя,

      плакучая, легла.

      О, лунный свет

      над белыми ветвями!

      Не хочу я ни лавров, ни крыльев.

      Белизна простыни,

      где раскинулась ты, обессилев!

      Не согрета ни сном,

      ни полуденным жаром, нагая,

      ускользаешь, подобно кальмарам,

      глаза застилая

      черной мглою дурманною,

      Ка́рмен!

      Под олеандром, изнемогая,

      ты столь некрасива, нагая.

      Тело твое в искании

      желтого цвета Испании.

      Ты – из французского края,

      и ты некрасива, нагая.

      Укрыть наготу я готов

      плащом прекрасных стихов —

      красно-зеленым, зеленым и красным.

      Нам вместе не быть, столь разным!