.
Читать онлайн книгу.
тебя хорошее впечатление, если только он не в очень „стильном“ костюме и прическе». В общем, мама тебя очень и очень любит и гордится тобой. К сожалению, я не могу скрывать от тебя, что ты наносишь ей большую обиду своим невниманием. Вот что она пишет по этому поводу: «Но я на него сейчас в большой обиде. Насколько он любил меня и уважал раньше, в 48–52 г., настолько теперь охладел, стал считать меня старомодной <…>»
Очень тяжело читать эти горькие строки. Я знаю, конечно, что ты нежно любишь свою маму и как мать, и как друга, и как просто хорошего человека, но своим разгильдяйством ты наносишь ей тяжелые душевные раны. Ты не должен допускать, чтобы мама выпрашивала у тебя кусочки внимания. Она не заслуживает этого, и, кроме того, она очень гордая. Пиши ей чаще и больше, ведь тебе не надо притворяться, ты же любишь ее! Знай, что каждая строчка твоего письма, каждый штрих твоей жизни, о котором она узнает из твоих писем – доставляет ей большую радость. В противном случае, у вас совершенно искусственно может нарушиться взаимопонимание, за которым обычно следует общее охлаждение.
Я, разумеется, написал маме о нашей встрече, о наших беседах, о твоих отношениях к ней и о моем впечатлении в отношении твоей персоны. Признаюсь, старина, ты произвел на меня самое хорошее, самое приятное впечатление, и я об этом сказал маме. Не утаил от мамы и того, что ты иногда немножко (только немножко!) шалопайничаешь, что ты мог бы гораздо глубже изучать свою медицину, чтобы не пришлось тебе краснеть, когда придется лечить людей. Сообщил я маме и о том, что все ее опасения относительно твоего охлаждения к ней не имеют оснований, что ты любишь ее по-прежнему и всегда будешь для нее примерным сыном и другом.
Мои дела продвигаются медленно. В обкоме изучают вопрос о моем восстановлении. Когда и чем кончится это изучение, сказать трудно. Дано указание о представлении мне работы и квартиры, но практически, эти вопросы не разрешены.
Верх. суд официально сообщил мне, что в деле нет никаких данных об изъятых документах, фотоальбомах и имуществе. То же самое сообщили мне в комитете госбезопасности. Был у прокурора. Договорился о том, что они расследуют все это. Сейчас составляю список изъятого имущества и жалобу. Придется «сутяжничать».
Дела мамы в комитете госбезопасности нет. Один работник из военной прокуратуры в общих чертах сообщил мне, что по делу проводилось переследствие (в сентябре) и что дело, вероятно, находится в Москве. Он говорил, что результаты, по-видимому, будут благоприятными. Надо было бы съездить в Москву и подтолкнуть, но отсутствие средств лишает меня этой возможности. А, впрочем, может быть, и не следует допускать нового вмешательства. По всему видно, что мама достаточно хорошо обосновала свою жалобу, что следствие здесь, в Казани, проходило благоприятно и мое вмешательство едва ли нужно. Я хотел здесь поговорить об этом деле с председателем комитета госбезопасности, но он отказался вести беседы на эту тему, в связи с отсутствием у них дела.
Относительно твоих летних планов я написал маме. Надо полагать, что она сделает все от нее зависящее, чтобы продлить пребывание в обществе сына. Но когда практически