Мультинация, кафе в Семее,

      Три рок-группы

      Играют квин

      Все по-разному.

      На дистанции дыхалки

      Мало,

      Но стараются.

      Как акын,

      Сижу и пялюсь,

      Без двойных,

      Скрытых смыслов.

      Молодежь

      За соседним столиком

      Колу пьет,

      О пустом болтают.

      Как и я,

      Так же пуст,

      Только не болтаю

      Ни с кем.

      Хей, лала ей, и ей

      Подпеваю, как могу,

      Хей, ла-ла, ла-ла и хей.

      Не хочу. Но.

      Аслан пригласил на поминки деда.

      Это странно, но я согласился.

      Аслана я знаю совсем ничего,

      Деда его не знал никогда.

      Вместе со мной пришло человек сто:

      Родственники, соседи, знакомые.

      Имам читал молитву,

      Я возносил руки вместе со всеми.

      Начали есть, кумыс, чай, казы,

      Сладости, сухофрукты, лепешки.

      Вспоминал деда родной брат,

      Еще несколько человек вспоминали.

      Я мало чего понимал, конечно,

      Но чувствовал больше, чем понимал.

      Терять родных всегда горе,

      Знаю прекрасно и по себе.

      Имам почитал еще молитву,

      Сказал небольшую проповедь.

      Думаю, там было про важность своих корней,

      Служение Корану, про человечность.

      После все стали из-за столов.

      А я вспомнил отпевание своего папы,

      Потом службу в буддийском храме и

      Старый католический костел в Армении.

      Вспомнил это все. И ощутил

      Дыхание Бога через пространство вокруг.

      Через этих незнакомых людей.

      А в Аслане увидел глаза его деда.

      Мертвые не танцуют,

      Не смотрят по вечерам фильмы,

      Не качают игры через торрент.

      Не подчиняются законам живых.

      Мертвые просто лежат,

      Вернее, не могут двигаться,

      Уставились в одну вечную точку,

      В которой нет добрых и злых.

      В точке этой танцуют

      Огни больших родных городов

      Надежды на чудо, обиды,

      Дети, собаки, дома и машины.

      И мертвым, возможно,

      Хотелось бы это вернуть.

      Но если ты умер – тихо лежи.

      Пустое, большое, похожее на

      самобичевание, нырок в глубину.

      Вижу, ныряю, за окном вышина —

      падение снега в самую мглу.

      Я застываю, недвижим, смотрю:

      Шторы, сумрак и холод окна,

      Так единица стремится к нулю,

      температура, цифры, слова.

      Если