Станислав Лем – свидетель катастрофы. Вадим Волобуев
Читать онлайн книгу.
«Астронавтам» художественностью: персонажи оказались слишком ходульны, а сюжет – абсурден и примитивен.
Вот так и получилось, что именно Лем задал стандарт польской фантастики. Спустя двадцать лет одна из исследовательниц польской литературы напишет: «<…> Его творчеству не предшествовала практически никакая польская традиция, к ней неприменимы читательские навыки и привычки. Неприменимы потому, что в сознании читателей единственным предшественником Лема был Ежи Жулавский со своей известной только по заголовку, но не читанной никем „лунной трилогией“, а особенно ее первым томом – „На серебряной планете“»[313].
Может показаться странным, что директор издательского концерна не только согласился побеседовать с неизвестным автором, но и подписал с ним договор. Гаевская предполагает, что встреча была организована кем-то из друзей Лема, у которого заканчивался срок кандидата в члены СПЛ и которому грозила служба в армии[314]. Быть может, так и было. А может, Лем просто попал в струю. Сам по себе заказ начинающему литератору не был чем-то из ряда вон выходящим: например, 26-летний Тырманд, издав в 1947 году один-единственный сборник рассказов, спустя семь лет, помыкавшись по разным газетам, точно так же – по заказу «Чительника» – создал криминальный роман «Злой», который принес автору славу.
В разговоре с Бересем Лем поведал, что признался Паньскому в увлечении творчеством Уэллса, Верна, Уминьского и Грабиньского[315]. Последними двумя не исчерпывалось его знание польской фантастики. В работе «Фантастика и футурология» он также обнаружил знакомство с трилогией Жулавского и «Торпедой времени» Слонимского. Но как они могли помочь в написании фантастического произведения, подходящего требованиям Народной Польши? Никак. Поэтому Лем воспользовался опытом советской литературы, уже выработавшей схемы для научной фантастики, и в качестве ориентира использовал роман Григория Адамова «Изгнание владыки», опубликованный в Польше в 1950 году[316].
«Астронавты» увидели свет уже на следующий год, причем сразу и на страницах прессы (в органе Союза польской молодежи Sztandar Młodych («Штандар млодых»/«Знамя молодых»)), и отдельным изданием. Успех был неописуемый, тем более что подписка на «Штандар млодых» для польских «комсомольцев» была обязательна, а значит, роман Лема прочла огромная часть молодежи. Все это можно было бы считать прорывом, но на самом деле он наступил раньше: 17 апреля 1951 года театр в Ополе осуществил предпремьеру спектакля по драме Лема и Хуссарского «Яхта „Парадиз“». Они написали ее для фестиваля современной польской драматургии, куда были приглашены опять же Паньским, входившим в жюри конкурса[317].
Хуссарского можно считать добрым гением Лема: он был первым его другом в Кракове (вдвоем они собирали в окрестностях этого города запчасти от военной техники, чтобы построить электромобиль); жена Хуссарского подарила Лему собаку Раджу, а пейзаж за окном квартиры Хуссарских пригодился
Tako rzecze… S. 54.
Tako rzecze… S. 59. Лем то ли запамятовал, то ли намеренно путал следы, когда заверял Береся, что написал пьесу после издания «Астронавтов». Все было наоборот.