Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI— XVII вв. Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время. Сергей Платонов
Читать онлайн книгу.
насчитывает около 1000 жилых дворов в городе (423) и на посаде (518), да сверх того 155 пустых дворов и до 400 пустых дворовых мест. Уже одно это количество пустых дворов и мест склоняет к мысли, что «вологодское разоренье» было велико; совсем же утверждают в ней следующие данные: из всего числа жилых дворов в Вологде только 302 жилых двора принадлежало собственно тяглому торгово-промышленному населению, и в их числе всего один двор был сосчитан «лучшим», три – «средними» и 112 – «молодшими»; остальное была беднота, «не пригодившаяся въ тягло». Из этого ужасного состояния вологжане, однако, скоро вышли: в 1678 году по переписной книге в Вологде «на посаде» было уже 975 дворов, а всего с дворами в городе считалось 1420 дворов. Это для конца XVII века очень высокая цифра. Не считая Великого Новгорода и Пскова, о которых будет особая речь, Вологда числом дворов уступала по переписи 1678 года только Москве (4845 дворов) и Ярославлю (2236 дворов)[6].
Если Вологда была конечным узлом северных путей, шедших в центр государства, узлом, в котором они соединялись в один общий путь, то Ярославль был перекрестком, в котором пересекались пути, соединявшие восток и запад, север и юг Московского государства. Мы видели, сколько дорог расходилось из Ярославля на Нижний Новгород, Галич, Вологду, Белоозеро и в Новгородский край, не считая дорог на Москву и Углич, соединявших Ярославль с московским югом. Одна только стольная Москва могла поспорить в этом отношении с Ярославлем, представляя собой такое же скрещение путей, уже давно и столь хорошо описанное С. М. Соловьевым. Не мудрено, что Ярославль был так многолюден и оживлен и слыл одним из самых красивых городов. «Строением церковным вельми украшен и посадами велик», – говорит о нем даже сухая «Книга Большому чертежу»; англичане Ченслер, Флетчер и Томас Смит называют Ярославль большим, красивым и богатым городом. Только укрепления Ярославля, к его несчастью, не содержались в должном порядке ни до Смуты, ни после нее. Красота ярославских церквей известна современным нам археологам; величина посадов ярославских определяется приведенным выше числом посадских дворов, которых в 1678 году занесли в переписную книгу 2236; по сметным же книгам Ярославля дворов «посадских, жилецких и беломестцев всяких людей» считалось в городе, на посаде и по слободам в 1669 году 2803, а в 1678 году – 2861; а во дворах было переписано одних только способных носить оружие людей в 1669 году 3468 человек, в 1678 году – 3720 человек. Конечно, для конца XVI века эти цифры следует изменить, вероятно уменьшив их, но они все-таки могут дать понятие о том, насколько Ярославль превосходил в отношении населенности другие города Московского государства. Трудно перечислить все промыслы и торги, которыми кормились ярославские жители; город принимал деятельное участие как в местном торговом движении Поволжья, так и в торге с иноземцами, и на его рынках и пристанях обращалось решительно все, что поступало в торговый обмен и промысловый оборот; в уезде же Ярославском было развито ткацкое дело, а на Волге – рыбные промыслы.
На
«Книга Большому чертежу», изд. Языкова, с. 207–208. – А. А. Э., I, № 167. – Е.Е. Замысловский, «Герберштейн», с. 465 и 466. – Спицын, «Подати, сборы и повинности на Вятке», с. 6. – Р. ист. библ., XIII, с. 254–255. – И. Масса (в изд. Археограф. комиссии), с. 256. – В.О. Ключевский, «Сказания иностранцев о Моск. государстве», с. 240. – Чтения М. общ. ист. и др., 1884, IV, «Известия англичан», с. 93. – А.Е. Мерцалов, «Вологодская старина», СПб., 1889, с. 37–39, 56–59 (сравн. Д. А. И., VIII, с. 134). – Слич. Д. А. И., VIII, с. 128; «Описание док. и бумаг арх. Мин. юст.», IV, «Обозрение ист. – геогр. материалов» Н.Н. Оглоблина, с. 405 и 488; Соловьев, «Ист. России», т. XIII, прилож. 1, § 12 и т. IX, изд. 1893 г., с. 1136–1337. – Сборник кн. Хилкова, с. 15, 20. – Костомаров, «Очерк торговли», с. 90–91 и др.