И странный взгляд козы, и шип гусей змеиный,

      златых шаров краса, незлобный и невинный

      мат шильковских старух, и жгучий самогон,

      и колорадский жук, и первый патиссон.

      Так, Игорь, я живу на важных огородах.

      Казалось бы, давно в элегиях и одах

      я должен бы воспеть пустынный уголок.

      Чем не Тригорское? Гармонии урок

      дают мне небеса, леса, собаки, воды.

      Казалось бы. Ан нет! Священный глас природы

      не в силах пробудить уснувшей лиры звук.

      Ах, как красиво все, как тихо все вокруг!

      Но мысль ужасная здесь душу посещает!

      Далекий друг, пойми, мой робкий дух смущает

      инфляция! Уже излюбленный «Дымок»

      стал стоить двадцать пять рублей. А денег йок!

      Нет денег ни хрена! Товар, производимый

      в восторгах сладостных, в тоске неизъяснимой,

      рифмованных словес заветные столбцы

      все падают в цене, и книгопродавцы

      с поэтом разговор уже не затевают.

      Меж тем семья растет, продукты дорожают,

      все изменяется. Ты, право, б не узнал

      наш порт пяти морей. Покойный адмирал

      Шишков в своем гробу не раз перевернулся

      от мэрий, префектур, секс-шопов. Развернулся

      на стогнах шумный торг – Гонконг, Стамбул, Тайвань

      соблазнов модных сеть раскинули и дань

      сбирают со славян, забывших гром победы.

      Журнальный балагур предсказывает беды.

      А бывший замполит (теперь политолог)

      нам демократии преподает урок.

      А брокер с дилером и славный дистрибьютер

      мне силятся продать «тойоту» и компьютер.

      Вотще! Я не куплю. Я покупаю с рук

      «Имбирную». О да! Ты прав, далекий друг, –

      вкус препротивнейший у сей настойки горькой.

      С аванса я куплю спирт «Роял»… Перестройка

      закончена. Теперь нам, право, невдомек,

      чем так прельщал умы хитрейший «Огонек»,

      честнейший «Новый мир», Коротич дерзновенный

      и «Moscow news». Увы! Читатель развращенный

      листает «Инфо-СПИД» и боле не следит

      за тем, кто, наконец, в сраженьи победит –

      свободы друг Сарнов иль Кожинов державный.

      Литературочка все более забавна

      и непристойна. Жизнь, напротив, обрела

      серьезность. Злой Кавказ кусает удила,

      имамов грозных дух в нем снова закипает

      и терпкой коноплей джигитов окрыляет.

      Российский патриот, уже слегка устав

      от битв с масонами и даже заскучав

      от тягостной борьбы с картавою заразой,

      все пристальней глядит на сыновей Кавказа,

      что,