Твоим жилищем был ветхий, пристроенный к задней стене дома сарай с расстеленными в углу – один поверх другого – тремя соломенными матами в качестве постели. Перед тем как отправиться за тобой, Мариам по обыкновению нагрела воду в большом железном тазу: к вашему приходу вода остыла и теперь имела как раз подходящую для мытья температуру. Ты отнёс таз в сарай, поставил его на старенький шаткий табурет и долго плескался, смывая с себя въевшуюся в кожу цементную пыль. До тех пор, пока вода не стала густо-серой, непрозрачной. По ходу мытья холода не ощущалось, горячая вода согревала; но, вытираясь, ты заторопился, опасаясь простудиться, поскольку явственно ощутил ледяные сквознячки, проникавшие сквозь многочисленные щели сарая.

      …Нет, всё-таки у тебя не хозяйка, а золото. Других невольников кормили хуже, чем домашнюю скотину: чёрствым хлебом, подсолнечным жмыхом, разными объедками. А у тебя сегодня на ужин были: жижиг-галнаш8, солёный домашний сыр, маринованная черемша, и дыня на закуску. Вполне достаточно, чтобы наесться до отвала. Хоть какое-то удовольствие в этой постылой рабской жизни… Если на то пошло, нынче далеко не каждый чеченец так питается.

      После ужина – ещё одно маленькое удовольствие: ты неторопливо выкурил сигарету… А потом улёгся на соломенные маты в углу сарая.

      Чем меньше оставалось возможностей – или, если угодно, степеней свободы – в твоей жизни, тем больше ты ценил каждое её ежеминутное проявление. Таких, как, например, еда, тепло, крыша над головой, вечерний отдых после утомительного трудового дня, те короткие отрезки времени, когда ты оставался наедине со своими мыслями.

      Ты долго лежал в своём углу, закрыв глаза и свернувшись калачиком. Ворочался, пытаясь уснуть. При каждом движении шелестела набитая сеном подушка, шуршали соломой маты. Одеялом тебе служила старая, с прожжённой в двух местах полой, солдатская шинель (на её выцветших погонах со следами оборванных ефрейторских лычек были жирно нарисованы фиолетовой шариковой ручкой фашистские свастики – свидетельство остроумия безымянного горского юмориста). Ноги ты укрыл бушлатом, который дала сегодня Мариам… И всё равно не удавалось согреться.

      Это была первая по-настоящему холодная ночь.

      Впрочем, всё ещё впереди, думал ты, ведь осень только начинается.

      В прошлые зимы ты ночевал в относительно тёплом полуподвале вместе с двумя другими, такими же, как ты, пленными пацанами. У тебя тогда был другой хозяин. Но нынешней весной вышел неожиданный поворот в жизни: тебя выиграл в карты муж Мариам. Точнее,