Россия в глобальном конфликте XVIII века. Семилетняя война (1756−1763) и российское общество. Коллектив авторов
Читать онлайн книгу.
дела и проводившим время главным образом за книгами и беседами с учеными. С министрами императорского двора он общался только в случае крайней необходимости. Однако, по мнению Понятовского, это была лишь видимость, необходимая для того, чтобы успешно заниматься шпионажем268.
В 1752 г. в переписке Кейзерлинга с Коллегией иностранных дел вновь возникла тема союза между Россией и Священной Римской империей, как раз накануне переезда в Вену. Находившийся при дипломате секретарь посольства, прусский подданный Георг Генрих Бютнер (в русских источниках также Битнер, Georg Heinrich Büttner), обратился к А. П. Бестужеву-Рюмину с просьбой назначить его резидентом в Регенсбург. Брат Бютнера Якоб Фридрих служил в Петербурге статским советником в Юстиц-коллегии лифляндских, эстляндских и финляндских дел. Кейзерлинг еще в 1745 г. по случаю получения обоими дворянского диплома Священной Римской империи «препоручал их в милость» канцлера269. Бестужев-Рюмин, сомневаясь в целесообразности создания постоянной российской миссии при рейхстаге, все-таки решил посоветоваться с дипломатом, как с человеком, лучше других разбиравшимся в имперских делах. Главный же вопрос канцлера состоял в том, является ли заключение союза между империями по-прежнему актуальным, если учесть, что ни Коллегия курфюрстов, ни ее председатель архиепископ Майнца с официальным предложением к российскому двору так и не обратились270.
4 (15) июля 1752 г. Кейзерлинг составил пространный ответ, призванный убедить Бестужева в необходимости заключения союза между Россией и Священной Римской империей. В этом ответе он попытался аргументировать три принципиальных, по его мнению, соображения. Первое заключалось в том, что союз с империей придаст бóльшую силу союзам России с Австрией и морскими державами исходя из того, что главными врагами Священной Римской империи на протяжении двух столетий были Франция и Османская империя. Поэтому Австрия и морские державы всегда подталкивали имперские штаты к тому, чтобы объявить имперскую войну (Reichskrieg) против общего врага, так как эти войны всегда были более успешны. Последняя имперская война против Франции была объявлена в 1734 г. во время Войны за польское наследство.
Рассуждая о Германской империи (а именно так он ее называл), дипломат использовал традиционный образ тела (корпуса) и членов, сильных и слабых, которые тянут его в разные стороны, препятствуя нормальной жизнедеятельности: «имперския чины никакой политической системы не имеют, и всякой туда обращается, откуду он или какой выгоды уповает, или где какого вреда опасается, почему и не безплодно употребляются как француския денги, тако и пруския угрозы; а из сего разделения членов и происходит, что весь корпус слаб и силы его невидны». На самом деле, полагал Кейзерлинг, «империи в силах недостатка нет», дело состоит только в том, «дабы оныя воедино совокупить», а «союз с Россиею наиудобнейшее к тому средство есть»271. Важнейшие шаги в направлении такого союза, по его мнению, уже были сделаны
Mémoires du Roi Stanislas-Auguste Poniatowski. St.-Pétersbourg, 1914. T. 1. P. 36, 71.
АВПРИ. Ф. 83. Оп. 1. 1745. Д. 4. Л. 330 – 330 об.
Выписка из письма А. П. Бестужева-Рюмина Кейзерлингу от 19 мая 1752 г. // Там же. Ф. 32. Оп. 1. 1745. Д. 10. Л. 13.
Там же. Л. 17–17 об.