Короли преступного мира. Евгений Белянкин
Читать онлайн книгу.
его по городу в странную и новую для него неизвестность…
4
Отец Альберта – «вор в законе». И родился он в тюряге, в женском отделении колонии строгого режима, где матери предстояло отмотать еще минимум четыре года.
Из роддома его так и привезли в тюрьму вместе с матерью. Мать не была проституткой, но и не была здесь, в зоне, случайной, осужденной за растрату или еще за что подобное, – блатная, из самой что ни на есть малины. Бабы такого типа доступны не всем, но с моралью они не церемонились и зачастую, одна на многих, в охотку обслуживали всю малину.
Мазоня, Петро (Хозяин) и Костя по кличке Хлыст были закадычные блатари. В год, когда с Хлыстом случилось это, Петро как раз выходил из зоны. Схлестнулся Костя в зоне с рыжей бедовой девкой из столовой, где он вторую неделю был истопником. И схлестнулся ненароком – девка была смачная, горячая, к тому же с голодухи Хлыст был жаден и ненасытен, как секач.
Сладость длилась недолго. Хлыста за что-то посадили в карцер, а затем перевели в общак, и их встречи оборвались. Но вскоре стало известно, что кухонная девка забеременела, и Хлыст, прыщавый и дикий мужик лет тридцати пяти, вдруг как-то обмяк и потеплел, что, пожалуй, совсем не вписывалось в его биографию.
Лежа на нарах, он под простудный гортанный кашель поведал Мазоне, что он против аборта – и пусть эта рыжая стерва родит ему сына, из которого он потом сделает настоящего блатаря, назло Петру, – если он был здесь, то наверняка не одобрил бы его поступка.
Шли затяжные зонные месяцы. Мазоня и сам нередко встречал деваху Хлыста. А что, девка как девка. Хоть и рыжая, да кровь с молоком! Ляжки округлые, мощные, только ребенка носить, да и живот не безобразит, скорее даже придает ей мягкость, важность, солидность гусыни. Такой бы выводки водить, а не в зоне с блатарями валандаться.
Не стесняясь, она расспрашивала Мазоню о Хлысте.
– Как он, надежный?
Мазоня хвостом не вилял.
– Хлыст хоть и хорек, но стоящий.
В открытом, простодушном лице Мазони она видела, что тот не лукавит, потому и лучилась и хорошела на глазах.
– Хочу сына, такого как Костя!
Слыхал Хлыст, такого как ты! Не верил блатарь своему счастью и однажды признался дружку: чувство такое, больное чувство, Мазоня – крышка мне… понял, крышка!
И вправду – сработал в ящик. Непутевый, хваткий! А может, просто занозистый – вот и схватил прямо в живот ножик…
Теперь Мазоня был единственным близким человеком. Он-то и передал ей последние слова дружка.
– Если сын, то пусть назовет его Альбертом. Так когда-то меня хотели назвать… Зря не назвали. Глядишь, и жизнь, и судьба была бы другая!..
После роддома она могла бы начальству колонии подать ходатайство. Но не захотела: куда ей с ребенком-то, да еще в зиму? Собственно, некуда. Она осталась в зоне и по-старому работала в столовой; начальство не прижимало, а товарки без обиды нянчили ребенка.
Даже Мазоня однажды держал его на руках.
– Хорош хлопец, весь