Золотой скарабей. Адель Алексеева
Читать онлайн книгу.
делать? Стрелять? А вдруг ранит? Миша нацелился и выпустил стрелу так, чтобы она воткнулась в землю рядом с незадачливым гулякой.
Тот обернулся, протер глаза, огляделся кругом. Встал и подошел к «купидону». Миша замер. Кажется, даже глаза его окаменели: а вот как раскроется всё, да и надает ему тумаков мужик. К счастью, тут явилось спасение, спасение в виде белой мраморной скульптуры, изображающей то ли Марса, то ли Юпитера. То был вымазанный мелом лакей Пронька. Он наклонился, взял ком земли и припустил в подвыпившего гуляку, да еще гаркнул. Мужик сел, осоловело замотал головой. Еще раз оглядел пустую дорожку, да так, на четвереньках, и бросился бежать!
Демидов всем «скульптурам» беломраморным и «купидонам» на другой день поднес по серебряному рублю.
Однако Мишка-купидон сильно захворал после. Оттого ли, что голый столько часов стоял на камне, оттого ли, что краска, покрывавшая тело, дышать не давала. Весь горячий, провалялся он чуть ли не месяц. Барин навещал больного, звал докторов, настой трав целебных из собственных рук пить давал. И жалел о придумке своей, даже каялся в церкви Ризоположения.
Зато, после того как выздоровел отрок, ему еще более барской любви стало перепадать. Еще бы! Никто не умел так ловко вытачивать из деревяшки кораблики, никто картинки лучше не срисовывал, да и умом остер и языком ловок любимец.
К пятнадцати годам у Михаила появились господские манеры: ручки дочерям хозяйским научился целовать, наклоняя при этом голову и бормоча по-французски комплименты. А выглядел старше своих лет.
Как-то на Пасху хозяин опять решил удивить гостей. Из Торжка должен был приехать знатный и умный человек – Николай Александрович Львов – брать архитектурный заказ. Доставлены были устрицы из Парижа, приготовлено мороженое, стол ломился от гусей с яблоками и прочих яств. Гости прогуливались среди роскошных картин, скульптур, под пальмами в зимнем саду. Театр показали – не хуже шереметевского, некая девица стрекозой проскакала по сцене, как бы не касаясь пола.
Лакеи в красных ливреях, подпоясанные веревками, разносили угощения.
– Ну-ка, Васька, поговори с гостями… как умеешь.
Курносый детина зажмуривался:
– Бонжур, мадамы и мусье… Кушайте… Ан, до, труа… аревуар, – выпаливал тот и удалялся.
– Николай Александрович, дорогой гость! – хозяина занимал Львов (был он мелкопоместный дворянин, каких Демидов уважал). – Для тебя я нарочно выписал рожочников. Разве такое в Петербургах увидишь-услышишь? Ты человек культурный, любитель народной музыки, сколько песен, сказывают, уже собрал…
– Собрал, собрал, Прокопий Акинфович, потому что люблю наши простонародные песни… А… хотел я спросить: отчего это так странно одеты лакеи у вашего сиятельства?
– Какое я тебе сиятельство? – недовольно пробурчал барин. – А ежели тебя сие интересует, то могу сказать: оттого мои лакеи таковы, что образ их – это как бы… наша Россия в нынешние времена. Мы все наполовину – русские мужики, а на вторую половину