Ловец удовольствий и мастер оплошностей. Вячеслав Борисович Репин
Читать онлайн книгу.
плотным, как по дороге в аэропорт. «Шевроле» летел со скоростью сто тридцать. Очень не хотелось сворачивать куда-то ради чая, искать приличное заведение в этой снежной грязи и нескончаемом нагромождении торговых центров. Мебельные и хозяйственные я всё еще с трудом отличал от развлекательных. Поэтому предложил ехать прямиком домой. Там будет и чай, и всё остальное. И уже минут через двадцать мы с ветерком неслись по Киевскому шоссе прямиком в Ипёкшино.
Я приготовил тушеную баранину в красном вине. Рецепт не очень французский, во Франции такое мясо запекли бы в духовке. Но нормальный французский мясник никогда бы и не впарил покупателю «молодого барашка», как это принято в Подмосковье. Уж либо ягнятину, либо mouton, если угораздит покупать мясо в мусульманской лавке, то есть – обыкновенную баранину.
Для себя самого сложных блюд я не готовил, но перед де Лёзом хотелось блеснуть настоящей кухней, гостеприимством. Такого, как он, на мякине не проведешь, он умел готовить. Для маринада я использовал сухое болгарское, а для стола раскупорил бутылку чилийского шираза. Вино оказалось совсем неплохим.
Гость мои усилия оценил. Маринованный вариант ягнятины с русской картошкой из Тамбова, в тонких ломтиках на пару, показался ему удачным. Один недостаток: с мяса не сцежен жир. Да и не хватало, на его взгляд, пучка душистого эстрагона.
Понимая, конечно, что после обеда ему придется лечь поспать, на «дижестив» я раскупорил без предрассудков бутылку виски, втридорога купленного на вечер «Талискер». А затем мы сидели перед полыхавшей и гудевшей печкой, прежде вместе потоптав снежок вокруг дома и заодно общими усилиями пополнив запас дров, которые я переносил частями из уличной поленницы в гостиную, чтобы досушивать их в сухом помещении. И так проговорили до самого вечера. Если бы я не поставил рядом с бутылкой полную вазу с кубиками льда, мы бы обязательно напились…
Скажи мне кто-нибудь вчера, что я буду общаться в Москве с одними французами, я бы просто не поверил. Жан-Поль позвал нас на ужин в среду. Японский ресторанчик на Кутузовском проспекте выглядел респектабельно. Француз-экспат жил с русской девушкой, молоденькой, лет двадцати пяти, довольно привлекательной внешности.
После недельного Ипёкшинского уединения один ее свежий вид казался мне заслуженной наградой. Но признаваться себе в этом не хотелось. Я понимал, что должен сузить круг своих интересов до минимума, до главного. Ведь не для того я разгребал снег перед воротами, не для того сидел взаперти в чужом доме и прятался даже от родственников, чтобы вдруг почувствовать в себе интерес к общению, к чужим и простоватым людям, – проще, наверное, не встретишь.
Жан-Поль называл подругу Наной. В действительности ее звали Наташей. Интимные нотки, вкрадывавшиеся в его голос при обращении к девушке, звучали трогательно. Мы с де Лёзом даже переглядывались, ведь на молодежном французском сленге слово nana означает нечто совсем определенное – «гёрла» или что-то в этом роде. Темноволосая, молчаливая, очень просто одетая – проштопанные