Но тут наша поэзия прервалась. Весь мокрый и счастливый Ваник притащил на руках голую Офелию. Держась за его бычью шею, она томно смотрела на новоявленного любовника.

      – Дева Топурия не желает принять ванну?

      Моя подруга посмотрела на меня и улыбнулась.

      – Кажется, что вам и без нас хорошо.

      – Нам хорошо, но с вами будет лучше.

      Ваник был Ваником, мохнатым шмелём, опылителем роз. Он и не скрывал этого. Полагая, что Топурия свысока смотрит на примитивного, приземлённого армянина, мне казалось, что за очередной шалостью моего друга последует властный голос богини Селены: «Раб, знай своё место». Но она улыбалась, щёки её румянились, а после очередной шутки Ваника даже рассмеялась. Как она была хороша! Луна-Солнце.

      Ваник утащил Офелию в укромное место, напоследок подмигивая Топурии, а мы продолжили беседу.

      – Ты не такой, как твой друг. Стесняешься женщин и уходишь в философию, глядя свысока на простые человеческие радости.

      – Нет, моя госпожа. Я робок только с тобой, ибо, воздавая почести твоему уму и божественной красоте, не смею к ней прикасаться своими волосатыми похотливыми руками.

      – А твой друг ещё как смеет.

      Её глаза зажглись, я почувствовал напор. И это уже была не Селена. На одном лице нашли отражение и взор побеждающей Афины и женский интерес страстной Афродиты.

      На другом конце зала раздавались эмоциональные, свойственные страстному совокуплению междометия Офелии. Ваник – мастер игры на богами созданном музыкальном инструменте – женском теле. Он осваивал вторую розу. По идеям этого забавника выходило, что у женщины есть три розы – это естественные её отверстия: одно верхнее (уста), и два нижних. Вторая – та, что спереди, и третья сзади. Он утверждал, что каждый герой только тогда полностью овладеет женщиной, когда соберёт все три её розы. Освоение первой розы всегда идёт молча. Это настройка, подготовка к музыкальной игре. Завоевание второй – это уже музыка. Она должна неистово звучать, а рука музыканта должна быть крепка, чтобы натягивать струны. И завладение третьей – это дар музыканту от покорённой им арфы, что для девы знаменует полное приятие его власти.

      Первобытная женская песнь Офелии закончилась, но звуки от возни тел продолжились. Ваник окучивал третью розу, и делал это успешно, потому, как дивная арфа Офелии опять начала звучать.

      Я понял, что наша римская поэзия должна перейти на другой уровень. Поднявшись, я протянул руку. Топурия приняла мою опору и встала. Я резко сорвал с её дивных плеч тунику, обрывая и роняя россыпью на мраморный пол многочисленные дорогие заколки, пуговицы с геммами и золотые зажимы. Затем я освободил её дивные волосы. Жемчуг запрыгал и покатился по полу, но она не повела даже бровью. Я скинул свой скромный хитон. Удав в десять асб гипнотизировал свою жертву и, покачиваясь, приводил её в страстный трепет и стыд…

      Не смотря на права свободной гражданки Рима, она, в отличии от Офелии, совсем не была искушена навыками любовных утех. Раньше женщины, завидев моё достоинство, сразу брали инициативу в свои