Разбудил меня яркий солнечный луч, брызнувший в расщелину растянутых в небе парусин. Я открыл глаза и первое, что увидел в дюймах двадцати над собой, была улыбающаяся физиономия капитана.

      – Господин Огюст, – кэп склонился надо мной, подобно знаку вопроса, изъеденному морскими течениями, – как почивали?

      – Спасибо, хорошо, – ответил я, немало удивлённый его вниманием.

      – Завтрак готов! – гаркнул один из матросов, подбегая с подносом, полным разнообразной морской всячины. У подноса были загнуты края, чтобы при качке горшочки с кушаньями не падали «за борт».

      – Спасибо… – ещё раз ответил я, стараясь скрыть удивление перед весьма странным вниманием к моей персоне.

      Пока я завтракал, матрос мерно покачивался надо мной в такт наклонам яхты. При этом независимо от положения тела поднос он держал строго горизонтально.

      Окончив завтрак и отпустив матроса, я огляделся. Первое, что мне показалось странным – это отсутствие старика. Я несколько раз внимательно обшарил глазами палубу, но хозяина яхты действительно нигде не было… Вокруг меня деловито совершалась обыкновенная морская работа.

      Я подошёл к капитану.

      – А где старик?

      – Какой старик, господин Огюст? – переспросил кэп.

      Я хотел продолжить дознание, но тут в моей голове мелькнула странная мысль. Что, если роль старика в «этом спектакле на водах» перешла ко мне? А его самого нет и быть не может, потому что теперь есть… я. Невероятно! Но как иначе объяснить изменившееся поведение команды и исчезновение самого хозяина яхты? Я припомнил жуткий момент его пространственного раздвоения. Выходит, ночью случилось какая-то невероятная метаморфоза. И началась она накануне вечером, ещё при мне. Я вспомнил, как странно смотрел на меня старик. Он же прощался!..

      Я бродил по палубе и внимательно всматривался