Исповедь травы. Наталия Мазова
Читать онлайн книгу.
приклонившись головой к Флетчеру – чего церемониться, здесь только свои. На этой же кровати с краешку пристроился Россиньоль, и сменяют одна другую прекрасные песни…
Здесь трава
высотою с дерева,
Здесь цветы
небывалой красоты,
Так пока
непорочны облака —
Черный дым
рук пока не тянет к ним…
Как все-таки они непохожи… Этот Россиньоль по виду – типичный бродяга, средневековый жонглер, знающий, как угодить даме и развеселить толпу. Не сразу и догадаешься, где у него просто песни, а где Слова. Флетчер же – менестрель из легенды, чья песня одинаково тревожит на королевском пиру и у костра на ночном привале… Но сила в них одна – и та же сила, таясь, живет во мне, хотя я-то сама не пою, только Говорю,[1] но и без лютни порой можно сделать немало!
Она то робко намекает,
Что разделяет эту страсть,
То вдруг стыдливо замолкает…
Она греха вкусила всласть!
Но с виду ангел, если нужно —
Силен притворством слабый пол…
Что за черт! Я ведь уже слышала эту песню – и если мне не изменяет память, именно здесь, в Мире Великой Реки!
А нужно ей – всего лишь мужа…
– Поскольку, э-э, возраст подошел, – вставляю я совершенно автоматически раньше, чем это успевает сделать сам Россиньоль.
Он резко обрывает мелодию:
– Тебе известна эта песня? Но как раз ее я пою довольно редко!
– Слушай! А ты не пел ее здесь, в этой Сути, три с половиной года назад, во время осады Передола?
– Именно так, – подтверждает Россиньоль.
– Тогда я уже знаю тебя! Ты – тот, кого в Лэйе называли Клингзором-сказочником! Вот это встреча!
– Ты была в осажденном Передоле? – его глаза расширяются от удивления. – Кто ты? Как тебя звали тогда, и как зовут сейчас?
– Тогда, и сейчас, и всегда я ношу одно имя – Эленд, – отвечаю я с достоинством.
И тут… Я не успеваю ничего сообразить – Россиньоль опускается передо мною на одно колено, целуя руку, потом поднимает на меня свои голубые глаза и тихо, с восхищением, произносит:
– Так вот какая ты стала, колдунья! Никогда бы не подумал, что из той девчонки вырастет настоящая королева!
Вот это винегрет! С трудом припоминаю, что, да, за глаза меня в Передоле называли не иначе как Рябиновая колдунья… Флетчер, кажется, не меньше моего потрясен этой сценой. А Россиньоль продолжает:
– Знаешь, у меня та ночь как живая в памяти… Когда тебя разбудили и ты вылезла из кучи лапника, я даже не сразу понял, мальчишка ты или девчонка – так, существо в штанах, и сухая трава торчит из волос. Но как только ты начала читать свои стихи, я чуть с ума не сошел, даже не верилось – разве можно чувствовать так в семнадцать лет? Это ведь даже не всякая женщина понимает! Как я потом тебя искал – для Ордена!
– Но я уже два года в Ордене, – наконец выговариваю я. – Я Подмастерье на Пути Ткущих Узор.
– Значит, есть на небе справедливость, – торжественно
В русском языке не существует точного эквивалента силийским словам «dillae» (стихотворное заклятие, одновременно являющееся религиозным гимном) и «dillao» (произносить, исполнять такое заклятие). В английском можно было бы попробовать для перевода слово «spell», в русском же приходится использовать написание с большой буквы «Слово» и «Говорить».