Виктор первым приходит на ум. Он поможет, он всегда…усмехаюсь, он всегда был на стороне Беса! А не на моей стороне. Он сам меня же сдаст. Нет, нельзя, нельзя к нему, а больше…никто мне не поможет тут. Я должна на себя теперь рассчитывать. Больше не на кого.

      Замечаю на столе зажигалку, и не долго думая, хватаю ее и подношу к занавескам. Пламя вспыхивает мгновенно, и я от шока аж застываю. В голове все смешивается, и я уже не знаю, что хорошо, а что нет.

      Спастись. Вот что мне надо. Уйти из этого логова, пока они снова…снова в ту яму меня с ребенком не сбросили!

      Тимур…Аж сердце разрывается от боли за него. Лучше бы убил меня тогда, а не теперь, когда я уже от любви по нему сгораю…так жестокого предать меня. Он не защитит, не убережет. Он Булата позвал, а значит, нет в нем даже капельки любви ко мне! Он семью свою любит, а не меня, не меня! Боже, лучше бы Бес сам меня убил, чем снова…при всех так жестоко.

      Меня словно будит дым, который начинает во всю валить из загоревшихся занавесок, перекинувшимся пламенем на кресло, стол и другие вещи. Я Беса дом подожгла. Да специально. Чтобы малыша защитить. То единственное невиновное существо, которое вообще здесь есть.

      Я не пишу ему записку. Мне нечего сказать Бесу. Пусть захлебнется от своей ненависти, а я…выживу. Как-то, наверное.

      Выбегаю из горящего кабинета, и несусь в спальню, где дрожащими руками хватаю первый попавшийся спортивный костюм, который запихиваю в рюкзак. Там же нахожу те самые деньги, которые тогда Виктор в больницу приносил. Я так и не потратила их, не трогала, думала, подарок Тимуру куплю, купила уже.

      За дверью начинают голоса доносится, и я прячусь, когда в следующий миг дверь открывается, и я слышу до боли любимый голос предателя:

      – Ася! Ася, ты где?

      Закусываю губу до крови. Не издаю ни звука, чтобы себя не выдать. Бес уже меня ищет, чтоб на казнь отвезти! Умерла я уже. Нет меня для тебя.

      Дождавшись,