Знаете, что? Убить эту Полинку мало!

      Можно подумать, мне вообще делать нечего, кроме как сидеть и размышлять над тем, почему макароны называются макаронами!

      Ну, то есть сейчас я и правда ничем не занят – жду, когда у Аськи закончится какой-то школьный кружок, а телефон сел. Так что я потею в старой зимней куртке, злюсь и думаю про то, откуда взялись слова.

      Может, в древности были какие-то старейшины у племен? Типа друидов! Бородатые такие, в белых балахонах. И вот собрались однажды все эти Гендальфы вместе на большой поляне. С посохами в руках и все такое. И начали по очереди тыкать в разные предметы. Типа это будет «дерево», это «трава», это «небо».

      Так что ли?

      А самое смешное, что я ведь теперь все время буду об этом думать. И из-за этого в голове вообще не останется места на квадратные корни, дискриминанты и всякие рациональные дроби.

      Потому что они-то рациональные, а я – нет.

      Такой уж я человек.

      – Привет, Макар, – говорит кто-то тихим ангельским голосом.

      Я тут же выпрямляюсь. К.! А я весь красный, потный и вдобавок в стремной старой куртке с росписью на спине – бабушка там мотоциклиста нарисовала. О-о-ох… Как всегда, блин, до последнего тянул, чтоб за Аськой идти, вот и сдернул с крючка, что попало!

      К. перебрасывает косу со спины вперед и поудобней перехватывает лямки рюкзака. Лицо у нее, как всегда, очень бледное и сосредоточенное. В общем, сложное такое лицо.

      – Тоже на дополнительные?

      Я закидываю щиколотку одной ноги на колено другой, чтобы спрятать место, где джинсы протерлись, и стараюсь принять максимально расслабленную позу. Блин! Ну, как так-то? Вот только что сидел и было вроде удобно, а теперь как не повернусь, все не то. Куда я раньше-то руки-ноги девал?

      – По русскому? – уточняет К. – Тоже слышал про то, что олимпиадникам могут лишний балл накинуть? От кого?

      – Э-э-э… – глубокомысленно отвечаю я. Баллы? Олимпиадники? Спасите!

      – Я только вчера узнала, – облизывает губы К., нервно накручивая на палец кончик косы. – А там и так четырнадцать с половиной человек на место!

      Я только глазами хлопаю. Четырнадцать с половиной? Половиной!? Пресвятые пельмешки, куда еще половину дели?

      – Хотя у тебя же мать учительница, – холодно замечает К. – Ясное дело, ты в курсе.

      Если честно, на этом месте я окончательно перестаю понимать, о чем речь. Поэтому смеюсь невпопад и говорю:

      –Ты о чем вообще? Я сеструху просто жду!

      К. недоверчиво смотрит мне в глаза, и, не найдя в них ни проблеска интеллекта, тут же расслабляется и отпускает свои