С чаем и печеньем мы расправились быстро – я был изрядно голоден и, честно говоря, приговорил бы и что-нибудь посущественнее. Правда, сорбитовые батончики у меня не пошли, а вот Алена трескала их за милую душу. Сам же хозяин квартиры, прихлебывая чай мелкими глоточками, ел мало, изучающее разглядывая нас с Аленой.

      Свитер в ядовитую желто-зеленую клетку заинтересовал его особенно сильно, и когда я отставил пустую чашку, Павел Сергеевич спросил:

      – Брючки и свитерок оттуда?

      Пояснять откуда именно, он не стал, ему и так уже было известно, где я путешествовал.

      Я в ответ лишь кивнул – лишних слов здесь тоже не требовалось.

      – Ну давай, мил друг, начинай тогда с того момента, как ты зашел в дом – что было до этого, мне уже добрые люди поведали.

      И я принялся рассказывать. Старался говорить обо всем последовательно и подробно, но порой увлекался и перепрыгивал с одного на другое. Тем не менее мои собеседники, а точнее, слушатели, меня ни разу не перебили. Павел Сергеевич лишь попросил разрешения закурить и высмолил за время моего рассказа четыре «беломорины». В остальном его выражение лица оставалось умиротворенно-спокойным, как у старого учителя, в пятьсот двадцать девятый раз выслушивающего «Я помню чудное мгновение» или, может, «Облако в штанах», что несколько ближе по стилю и содержанию к моему опусу. Зато милое личико Алены менялось, словно живой калейдоскоп, становясь то испуганным, то изумленным, то недоверчиво-ироничным, то раздраженным и злобным.