Настал день праздника. Никогда еще ее дом не казался таким тесным. За час до прихода Эда в коридоре было не протолкаться. Эйлин попросила кузена Пата унести столик из прихожей в подвал. Постепенно гости стали стекаться в кухню. Эйлин ощущала их присутствие как своего рода броню. Она хлопотала у плиты. В духовке дозревала запеченная ветчина с брокколи, и еще несколько кастрюлек требовали внимания. По крайней мере, за угощение стыдно не будет. Вскоре прибыл поставщик с новыми запасами еды, и Эйлин позволила себе чуть-чуть расслабиться.

      Позвонил из телефона-автомата Коннелл и сказал, что они приедут минут через десять. Эйлин вдруг стало страшно. Она сообщила новость в гостиной, и гул разговоров постепенно стих. Тишина казалась оглушительней прежнего шума. Почти можно было услышать, как в ее мутной глубине отдаются удары сердца. Эйлин протолкалась через плотные ряды гостей, чтобы Эд сразу ее увидел, как войдет.

      Когда Эд перешагнул порог, Эйлин зажмурилась – почему-то не могла смотреть ему в лицо. Вокруг радостно завопили. Эйлин открыла глаза. Эд, улыбаясь, переходил из одних объятий в другие, встречая каждого нового гостя шумными возгласами, похожими на боевой клич индейцев, – не то восторженными, не то попросту безумными. На красном от волнения лице выступили капли пота. Эйлин тоже подошла его обнять, и Эд встретил ее точно таким же воплем, словно они год не виделись. Каждого следующего гостя он приветствовал с тем же преувеличенным изумлением и никак не мог угомониться.

      Эйлин боялась отойти от него хоть на шаг, боялась и оставаться рядом. Его обнимали со всех сторон. Эйлин рискнула сбегать в кухню и налила ему выпить, а когда вернулась, Эд снова и снова показывал друзьям, как он удивился сюрпризу. Хоть бы никто, кроме нее, не заметил, насколько неубедительно он изображает веселье… Она крикнула Коннеллу, чтобы включил музыку. Эда повели к столу. Эйлин ловила в зеркале отражения гостей, стараясь угадать, что они обо всем этом думают, но взгляд невольно возвращался к лицу мужа. При виде своего брата Фила, прилетевшего из Торонто, он издал приветственный крик, похожий на предсмертный звериный вой. Эйлин схватила поднос с закусками и начала обходить гостей. Запахи еды прекрасно сочетались между собой. Вокруг ни пылинки, где ни тронь, и всё на своих местах. Если и случился кое-где непорядок, так только по вине гостей – кто-то опрокинул чашу с пуншем и разбил пару хрустальных кружек. Ну ничего, гостям простительно.

      Эйлин, с бокалом вина, отправилась в гостиную, вести светскую беседу. Из общего приятного гула то и дело выделялись отдельные голоса. А Эйлин преследовало воспоминание о преувеличенно бурном восторге мужа. Не выдержав, она отправилась его искать.

      На крыльце собрались