Красные партизаны на востоке России 1918–1922. Девиации, анархия и террор. А. Г. Тепляков
Читать онлайн книгу.
человек. Больше 30 из них уже расстреляно, человек 15 скрываются в лесах Ницинского бора»880. В ходе Ижевско-Воткинского восстания осенью 1918 года в Прикамье повстанцы старательно охотились за большевиками, бежавшими с награбленным добром, и с удовольствием «восстанавливали справедливость». О корыстной мести красным той осенью, в октябре, писала газета «Ижевский защитник», корреспондент которой целиком одобрял расправы: «Фронтовики народ все смелый, веселый. С самого начала начали они шнырять по лесу да по деревням. В лесу они ловили красноармейцев и большевиков. „Это повыгоднее охоты: у каждого красноармейца и большевика груды денег“, – смеялись они»881.
Преследования со стороны белых и враждебное отношение огромной части населения вынуждали представителей экстремистских партий действовать в подполье. Один из партизан Томской губернии писал, что летом 1918 года скрываться было нетрудно, так как «белогвардейщина еще недостаточно окрепла, чтобы преследовать, у мужиков пыл уже остыл, чтобы избивать…» и они могли «только предавать»882. В. П. Шевелёв-Лубков жаловался: «Население, ослепленное красноречием своих врагов, приняло участие в ловле бегущих из городов красногвардейцев, разоружало их, нередко происходили безобразные расправы…»883 Политкомиссар 1‐й Томской партизанской дивизии П. Ф. Федорец в 1920 году пояснял, что во второй половине 1918 года повстанцам «за отсутствием организованности, оружия, [из‐за] несочувственного отношения крестьян… приходилось только скрываться в тайге»884.
Ситуация на Дальнем Востоке выглядела аналогично: один из видных партизан Приморья писал, что сельские жители были настроены враждебно ко всем, кого подозревали в большевизме, и, случалось, «задерживали их и предавали в руки белогвардейских властей»885. То, что повстанцы стремились вернуть советские порядки, проводили широкие и бесцеремонные реквизиции, крайняя жестокость партизан, отрицание религии, наличие среди них массы чуждых населению иностранцев и криминального элемента вызывали отторжение со стороны основной части общества.
Несмотря на физическую ликвидацию многих красногвардейцев, основная их часть, включая лидеров, разбрелась по деревням, укрылась в городах и была готова при наступлении благоприятных условий выступить против белых. И такие условия не замедлили. Наблюдавшие положение дел в колчаковской Сибири не могли понять, почему сытые местные крестьяне бунтуют так же яростно, как и дочиста ограбленные мужики подсоветских центральных губерний, воюющие с разорителями-большевиками886. Ускорявшиеся под влиянием войны и революции перемены в порядке бытия несли разрушение основам привычной крестьянской жизни, в ответ на что рождалась слепая и крайне агрессивная погромная реакция. Один из философов отмечал, что «быстрота, с которой все меняется, энергия и напор, с которым все совершается, угнетают людей архаического склада», наблюдающих разлад их неторопливого
ГАНО. Ф. П-5. Оп. 2. Д. 1187. Л. 17.
ГАТО. Ф. Р-236. Оп. 4. Д. 322. Л. 68–71 об.
Управляющий Тюкалинским уездом в сентябре 1919 года недоумевал, почему от призыва в армию бежали даже богатые крестьяне, а также те, кому служба вовсе не грозила («не подлежащие призыву, явные калеки»). См.: