Уэбб называет этот критерий «контекстуальными сравнениями». Cм. Webb, Slaves, Women, and Homosexuals, 192: «Текст или элемент текста может носить транскультурный характер в той степени, в какой его носят другие аспекты в особом контексте (например, список или группа)». Применительно к гомосексуальности «критерий явно говорит в пользу транскультурного понимания библейских запретов. Если взять сотни пунктов в списках пороков и добродетелей, чрезвычайно высокий процент из них отражает транскультурные ценности… Поскольку гомосексуальность неоднократно появляется в списках пороков (здесь Уэбб учитывает новозаветные списки. – Р. Д.), доводы в пользу неприятия гомосексуальности как таковой очень сильны» (с. 196; ср. обсуждение запретов в Лев 18 и 20 на с. 197–200).

Уэбб говорит в этой связи об «умеренно убедительном» критерии под названием «кодекс наказаний». Webb, ibid., 172: «Чем строже наказание, тем более вероятно, что запрет отражает транскультурные ценности». Применительно к гомосексуальности: «Включение гомосексуальности в список преступлений, наказываемых смертью, является сильным доводом в пользу того, что гомосексуальный акт противен Богу в любой культуре и любое время» (с. 177).

Gagnon, “The Bible and Homosexual Practice,” 66. Полезное обсуждение различия между ритуальной и нравственной чистотой см. в: Gane, Leviticus, Numbers, 306–308; Jonathan Klawans, “The Impurity of Immorality in Ancient Judaism,” JJS 48 (1997): 1–16. Основываясь на работе Клаванса, Ди Витто заключил (Di Vito, “Questions,” 118–122), что запреты на гомосексуальные действия не обусловлены соображениями ритуальной чистоты: «Однополые отношения не являются вопросом «лишь» ритуальной чистоты… но еще и вопросом нравственной чистоты, общественным «преступлением», которое пачкает не только нарушителя и его/ее непосредственное окружение, но и все израильское общество» (с. 122). Ср. Christopher Seitz, «Sexuality and Scripture’s Plain Sense: The Christian Community and the Law of God,” in Homosexuality, Science, and the “Plain Sense” of Scripture (ed. David L.Balch; Grand Rapids: Eerdmans, 2000), 186–189.

Уэбб в этой связи говорит о критерии под названием «абсолютное движение»: «Библейский автор установил обществу максимальные требования, и дальнейшее движение не ставится задачей» (Webb, Slaves, Women, and Homosexuals, 73). Применительно к гомосексуальной практике: «Новый Завет не смягчает негативной оценки гомосексуальности, которая содержится в Ветхом Завете» (с. 82).

Gagnon, The Bible and Homosexual Practice, 156–157.

Некоторые ученые полагают, что эти проститутки обслуживали женщин, а не мужчин. Однако такой обычай не отражен ни в одном известном нам тексте древнего Ближнего Востока. В связи с ближневосточным контекстом мы уже коснулись однополой роли месопотамских assinnu, kurgarrû и kuluu; эти служители культа обычно были кастратами, а потому не подходили для гетеросексуальных связей. Более того, «теория о существовании проституток мужского пола, обслуживавших женщин, плохо согласуется с тем, какое внимание уделяло израильское общество охране сексуальной чистоты своих женщин» (Gagnon, The Bible and Homosexual Practice, 104). Если бы такие мужчины-проститутки оплодотворяли женщин, они обладали бы и правами отцовства! А это полностью запутало бы решение проблем легитимности, наследства и т. д. Еще по мнению Гэгнона, «суровые отзывы о qĕdēšîm в 1–2 Цар… наряду с эпитетом «пес» в Втор 23:18, намекают на такую степень отвращения, которая больше подобает однополой мужской культовой проституции».