Память грустные мысли навеяла,

      Появилась слеза на лице.

      Ах, гармошка, чего ты наделала,

      Проскулив об ушедшем отце!

      Десять лет, пролежав в одиночестве,

      Ты была никому не нужна,

      Пока я тебя с утварью прочею

      Не нашёл на шкафу у окна.

      Потускнели резные заклёпочки,

      От безделья слежались меха,

      Словно всхлипнули правые кнопочки,

      В верхней ноте «пустив петуха».

      Но, вдыхая знакомые запахи,

      Прикоснувшись к гармошке лицом,

      Стало мне по-особому радостно,

      Словно я пообщался с отцом.

      Будто снова услышал мелодии

      Те, что с детства вошли в мою жизнь,

      Где отец был весёлый, молоденький

      И играл так, что только держись!

      Где на каждом застолии праздничном

      Развлекал и родных, и друзей,

      И народ, расплясавшись, подначивал:

      «Эй, играй, гармонист, веселей!»

      А сейчас этим грустным звучанием

      Словно мне задавался вопрос:

      «Почему же не видно хозяина,

      Если вдруг просыпаться пришлось?»

      Что отцовской гармошке поведать мне,

      Как же это ей всё объяснить —

      То, что многие вещи заведомо

      Могут дольше хозяев прожить?..

      Мой дом по крышу замело,

      И сад от снега бел.

      Я вспоминаю, что прошло

      И что я не успел.

      Качается во тьме фонарь

      От ветра на столбе,

      А мои мысли мчатся вдаль

      По пройденной судьбе.

      И вот уж в памяти моей

      Черты знакомых лиц,

      И будто слышу у дверей

      Скрипенье половиц.

      То в эту ночь пришли ко мне

      Родные и друзья,

      Те, что когда-то на земле

      Покинули меня.

      Вот узнаю я среди них

      Моих отца и мать,

      Чтоб они были средь живых,

      Я всё готов отдать.

      И ощутил я влагу слёз

      Тех, что сдержать не смог,

      Когда послышался вопрос:

      «Как ты живёшь, сынок?»

      И молча ожидали все

      Ответа от меня,

      Как зимней ночью человек

      Ждёт