В вагоне шумном молча у окна

      Сидел он, ничего не замечая,

      И только думал —примет ли она,

      Предложит ли хотя бы чашку чаю.

      И вроде бы он не был виноват,

      Все просто так нелепо получилось.

      Давным-давно, пять лет тому назад,

      Когда о скалы страсть его разбилась.

      Нет, нет, они не ссорились, к чему,

      Она на миг казалось, замолчала,

      Но он сполна познал ту боль и тьму,

      Хотя терпел и мучился сначала

      Потом смирился, но забыть не мог,

      Те вечера, той страсти переливы,

      И уводила вдаль метель тревог,

      И он смотрел на фото сиротливо,

      Другие словно тени, мимо шли,

      Молчали, безрассудно улыбались,

      И таяли, и таяли вдали,

      Души его печальной не касаясь.

      Его душила боль и пустота,

      Он снова ей писал, увы, напрасно,

      И как-то жил, надеялся, дышал,

      Как будто бы все время шел на красный.

      О сколько время утекло в туман,

      И лишь инфаркт позволил ей очнуться,

      Сначала не поверил он словам,

      Потом поверил вдруг и встрепенулся.

      И надо бы проделать этот путь,

      До улицы заснеженной добраться,

      И улыбаясь двери распахнуть,

      И все забыть и с нею там остаться.

      Две тыщи дней проведший в пустоте,

      Он понял, ничего не изменилось,

      И как вчера объятья были те,

      И радость от того, что все случилось.

      Но как он мог расстаться? Видит бог,

      Все это тяжело и не случайно.

      Ведь на одной из призрачных дорог

      Он мог остаться, упиваясь чаем

      Он гладил руку, целовал ладонь,

      Реальность перед сказкой отступила,

      И лишь в груди осталась эта боль,

      Тупая боль еще не проходила.

      Спасет она одна, все это так.

      Жизнь новый смысл и краски обретала,

      И Чудотворец посылал им знак,

      Хотя и он не верил им сначала.

      Чай остывал, забывши обо всем,

      Она в его объятьях трепетала,

      Метель металась где-то за окном,

      И это было снежное начало..

      А ведь казалось, что уже зима,

      И до весны так трудно дотянуться.

      Но прорастал из старого роман.

      В его стихию сладко окунуться.