Полина, моя любовь. Алексей Ивин
Читать онлайн книгу.
на меня, но что мое появление все же застало ее врасплох. Потом, когда я танцевал с ней, пригласив единственно потому, что она ближе стояла и (это трудно передать словами, но постигается интуитивно) острее, навязчивее «претендовала», то ощутил (прибегну к натурализации) желание тотчас задремать на этих мягких барханах плеч, рук, большой крестьянской груди и прочих округлостях: укачало, как в паланкине на пуховиках. Ира, как я понял, переговорив с ней, оказалась доброй и милой русской девушкой, из каких получаются преданные и не всегда счастливые жены.
– Полина, – ответила, бросив кокетливый, быстрый, смеющийся взгляд, высокая девушка с румянцем на тугих улыбчивых щеках. Она посмотрела на меня почти с той же заинтересованной экспансивностью, что и Ира, но открыто, гостеприимно, задорно, как садовник, рассыпающий фрукты на полотняную подстилку.
– Спасибо, спасибо! – сказала она, принимая наши подарки и не переставая улыбаться.
Валентина Гирина была мне знакома; она благопристойно, сдержанно и участливо улыбнулась, давая понять, что все хорошо, и спрашивая глазами, теплыми, какими-то почти материнскими глазами, в которые приятно смотреть, как на тлеющие угли, в самом ли деле все хорошо и нравится ли мне компания; я улыбнулся утвердительно. Когда она заговорила, тихо, на грани слышимости, как лепечет затравеневший ручеек, я уловил мягкое рокочущее «р» и увулярное «л» (я изучал лингвистику!), прелестные, как если бы из-под корневищ статной березы фонтанировал студеный ключ, а я, путник, издалека услышав бульканье, спешил утолить жажду и прилечь на траве. Валентина тотчас очаровала меня; когда мне чудилось, что ее сдержанность ослабевает до дружественной интимности, и я обращался с нею ласковее, чем дозволялось приличием, то натыкался на свирепый взгляд Грачева, помутневший от ревности, и напускал на себя суровость, чтобы не провоцировать безудержную ярость ревнивого собственника.
Когда все сели вокруг стола, я стал беззастенчиво разглядывать девушек, несколько сковав их. Марина казалась холодна, нарочито безразлична и изысканна; я любовался ее артистизмом и красивым лицом, она же почти не смотрела на меня, видимо разочаровавшись. Ира, немного поломавшись, прочитала стихи в честь именинницы: стихи были искренние (кто не сочиняет втихаря на филологическом факультете пединститута), но неуклюжие, резали ухо – вирши времен Феофана Прокоповича. Тем не менее, я взял дарственный альбом и прочитал их еще раз про себя; эстетическое удовольствие было невелико, но Ира уже знала (Грачев разболтал), что изящной словесностью я не брезгую тоже; кроме того, мне хотелось ее поощрить: как-никак, это был пункт, на котором сошлись наши интересы.
Меньше других меня заинтриговывала Полина; она сидела напротив и улыбалась, потуплялась, кокетничала, однако при всем том все, что она ни делала, получалось естественно и просто, без жеманства и видимой рисовки, ее простота и доверчивость успокаивали; она не оценивала, не примерялась ко мне, я будь мы одни, я бы, кажется, крепко