Студенческие рассказы. Алексей Ивин
Читать онлайн книгу.в Америке студенты целыми гарнизонами бегают по улице в чем мать родила, да и то ничего: форма протеста. Кому какое до меня дело? Все мнительность проклятая! Может, сбавить темп? Нет, надо бежать, иначе не успею».
Показалось общежитие, погруженное в сон; только на первом этаже в фойе еще горел свет. Переведя дыхание, Федосов постучал в дверь, потом, подождав немного, – в окно. Заскрипели пружины старого дивана, на котором дремала вахтерша.
– Ну, кого там до сих пор леший носит? – спросил усталый старушечий голос, и дверь открылась. Федосов смело ступил через порог.
– Ах ты, батюшки! Да ты никак босой?
– Босой, тетя Паша, босой… Дайте-ка мне ключ: на поезд опаздываю, а билет в комнате забыл.
– Да как же это ты… – Тетя Паша с сокрушением рассматривала его ноги, забрызганные грязью, и грязные следы на полу.
– Ключ, говорю, дайте! – прорычал Федосов.
– Да ведь нету ключа-то, родимый.
– Как нету? А разве Викентьев не оставлял?
– Не оставлял. Сам посмотри – нету ключа.
– Да, правда, – хмуро согласился Федосов. – Неужели этот стервец его с собой унес? Ох, горе мне! Нет ли хоть какого-нибудь гвоздика, а?
Тетя Паша развела руками. Федосов молча устремился вверх по лестнице, подбежал к комнате, толкнул дверь. Но убедился, что она заперта. Гвоздик удалось вытащить, сняв стенгазету. Четверть часа возился Федосов возле двери, неоднократно пытался ее взломать, но только нашумел и разбудил соседей, которые, заспанные и недовольные, высовывались из комнат, просили прекратить это безобразие. Наконец дверь открылась, и, схватив с тумбочки злополучный билет, Федосов опрометью выбежал на улицу: времени оставалось в обрез.
Этот бег был как кошмар. Федосов чувствовал, что вот-вот помешается; его разъяренный рык, его проклятия, которые он рассыпал, попадая в лужи, навели бы на постороннего человека подлинный ужас и мысль, что и цивилизованный город в ночной час полон мистических тайн. И те, кто видел, как Федосов в развевающейся белой рубахе, с разметавшимися волосами, с кровожадными безумными глазами, прыгал, как кенгуру, хрипя и подвывая, – те, должно быть, испытали смутное неисповедимое религиозное чувство.
Викентьеву стало жаль Федосова. Мечется, бедный, – представлял он, – и не знает, что предпринять, а может быть, лезет по водосточной трубе, пытаясь дотянуться до окна, срывается и падает с третьего этажа… Сломанный позвоночник… перебитые руки… немой упрек в глазах умирающего… Ах, Господи! А он в это время одурел от счастья…
– А ведь он скоро вернется, – сказала Елена, угадав его мысли. – Пойдем на вокзал, иначе он нас не найдет здесь.
Небо на востоке просветлело, холодные зеленоватые и сиреневые тона окрасили горизонт. Становилось свежо, и Викентьев пожертвовал Елене свой пиджак. Она поблагодарила его, и они опять целовались до изнеможения…
Приковылял Федосов, осунувшийся и усталый.
– Оказывается,