Четыре. Сергей Козлов
Читать онлайн книгу.
вскинулась она и торопливо зашептала: – Свят, свят, свят… – и только что не перекрестилась. – Настя тяжело больна? – догадалась она. – Потому вы ей всё прощаете…
Мне оставалось только кивнуть, приложив палец к губам. Она сделала шаг ко мне и даже приобняла.
– Простите меня, старую дуру. Меня ведь почему назвали Гертрудой…
И тут я поразил ее своим прозрением:
– Ваш отец любил Германа Гессе и назвал вас в честь его романа «Гертруда»…
Моя собеседница остолбенела. Набрала воздуху побольше, чтобы высказать свое восхищение:
– Я видела, что вы умный человек, но вы очень умный человек.
– Сам себя боюсь, – отшутился я.
– Ага, а я, как глупая героиня романа, часто не замечаю в жизни главного.
– Это вы простите меня… за Настю…
– Да что вы?! Экая ерунда! Она же права! – вдруг призналась Гертруда Ивановна. – Но эта Галина всё равно дура и недостойна моего сына.
– Главное, чтобы они родили вам достойных внуков…
– Ой, и не говорите, – расцвела Гертруда Ивановна и шепотом добавила: – Мне самой не терпится потискать маленьких Борисычей.
Я едва сдержал смех. А на улице с сигаретой в зубах и дурацкой маской на подбородке я улыбался именно как Иванушка-дурачок.
Вернувшись в квартиру Аглаи, я застал последний акт нашей пьесы.
Гертруда Ивановна принесла испеченных собственными руками пирожков с капустой, которые научила ее печь соседка снизу Варвара Петровна, умершая месяц назад от ковида, а также и финиковое варенье, о котором я узнал впервые в жизни. И все трое сидели за чаем на кухне. Настя уже попросила прощения, Аглая и Гертруда Ивановна взаимоизвинились, а я продолжал улыбаться как дурак. И пирожки, и варенье были очень вкусными…
Я не люблю историй с печальным концом. Их хватает в жизни. Поэтому останови меня, читатель, когда придет время, чтобы эта история не стала такой же… Впрочем, и эту-то меня попросил по старинке записать мой друг Слава Карпенко, надеясь продать ее как идею для кино одному из каналов. А я просто не люблю историй, как о Ромео и Джульетте. Про таких, как я, говорят: печальный оптимист или оптимистический пессимист. Друзья мои часто удивляются, когда я им с радостью сообщаю, что перевернута еще одна страница Апокалипсиса. А во время пандемии уж и последние оптимисты тупиковой цивилизации насторожились. Друзья удивлялись не тому, что я умело предсказываю развитие апокалиптического сюжета, а радуюсь этим судорогам. Впрочем, сначала они надо мной смеялись, когда я еще в девяностых годах сказал, что мы вернем Крым без всяких боевых действий, но, когда это произошло, вспомнили. И с ужасом увидели, что и всё происшедшее на Украине потом я предсказал намного ранее. И войну в Сирии… Про вирус я не говорил, потому что вирусов этих разработана тьма тьмущая, и он один из немногих. Надо не вирусы считать, а трубящих Ангелов. И друзья не понимали, чему же я так радуюсь, когда говорю: да скорее бы уже! А чего еще ждать от человечества, для которого мерилом всего стала экономическая эффективность?
Даже