Помни мой голос. Санта Монтефиоре
Читать онлайн книгу.
диковинка, а в моем детстве они были на вес золота, их везли кораблями прямиком из Марокко.
Флоренс тихо рассмеялась, отхлебнула чая и глубоко, по навязчивой привычке, одолевшей ее в старости, вздохнула.
– А каким богатым был рождественский стол… – Флоренс погрузилась в стремительно нахлынувшие воспоминания. – Конечно, я изнывала в предвкушении десерта. Десерт приносили до того, как мы уходили из гостиной, чтобы мужчины могли насладиться портвейном, и сразу после того, как мы расправлялись с рождественским «Стилтоном» – сыром с голубой плесенью. «Стилтон» украшали веточками сельдерея и подавали на тонюсеньких, почти просвечивающих печеньях от кондитерской фирмы «Танбридж Уэллз». На десерт у нас всегда был отборный английский шоколад фабрики «Шарбоннель и Уокер» в коробочках в несколько ярусов с серебристыми язычками и нежнейшие, тающие во рту «Карлсбадские сливы». Ах, и еще, конечно, изумительные засахаренные фрукты fruits glacés и глазированные каштаны marrons glacés из Франции. Моя мама жить без них не могла.
Флоренс надкусила пирог и втянула носом аромат свежей выпечки.
– М-м-м, божественно. Нет, Баз, даже не проси! Ох, ну хорошо-хорошо, на, держи.
Отломив маленький кусочек торта, Флоренс закинула лакомство в пасть собаки.
– В заливе Гулливера мы всегда пили чай с бисквитным пирогом.
– Я столько всего наслушалась про залив Гулливера, что мечтаю как-нибудь там побывать, – призналась Мэри-Элис, хотя, по ее ощущениям, она уже бывала там неоднократно.
– Увы, я слишком стара для путешествий, иначе самолично отвезла бы тебя в Англию, – горько посетовала Флоренс. – Даже не знаю, кому сейчас принадлежит дом. Господи, да ведь в нем могли открыть гостиницу или пансионат! И представить страшно! Полагаю, сейчас людям неинтересны величественные особняки, где обитые зеленым войлоком двери отделяют комнаты для прислуги от остальных помещений. Да и прислугу больше не держат, верно? Теперь это непозволительная роскошь. В наши дни все было иначе. Мои бабушка с дедушкой, убежденные викторианцы, отличались крайним консерватизмом и, я бы сказала, мнили себя важными птицами. Слуг мы воспринимали как должное, хотя теперь, оглядываясь назад, я понимаю всю тяжесть их положения. У них не было ни единой свободной минутки, да и платили им, вероятнее всего, сущие гроши. И все-таки мы жили в возвышенном мире, но потом разразилась война и от него не осталось и камня на камне.
Флоренс вздохнула, снова откусила от пирога и облизнулась, наслаждаясь его сладостью. Баз пустил слюни, но Флоренс, подхваченная волною воспоминаний, не заметила его вожделеющих, буравящих пирог глаз.
– Два брата моего отца погибли в Первую мировую. Никто не допускал и мысли, что мы развяжем новую войну, причем так скоро. Какая наивность! Мы думали, что уроки Первой мировой не пройдут даром, но люди не пожелали ничему учиться. В этом-то и беда: люди никогда ничему не учатся.
Мэри-Элис