Клиентов в тот день было много. Таня вышла из парикмахерской только в десятом часу.

      – Завтра не выйдешь? – спросила вместо прощания Валя.

      – Выйду, – ответила Таня. – У меня в двенадцать – запись, потом еще три человека.

      – Все ж подруга, – неодобрительно покачала головой Валя. – Можа, матери надо помочь.

      – С утра зайду, а потом выйду на работу, – решительно сказала Таня и пошла по направлению к остановке. Домой ей не хотелось. Она знала, что стоит ей только добраться до своего видавшего виды дивана, как огромная волна горя нахлынет на нее, придавит своей тяжестью.

      Таня подняла голову кверху. В серых сумерках наступающей ночи ярко светился щит с рекламой нового фильма. Поправив на плече сумку, Таня свернула в аллею и быстрым шагом направилась к большому зданию со стеклянным фасадом, в котором был расположен кинотеатр. Она взяла билет, проскользнула мимо сонной контролерши и вошла в темный зал. Дождавшись, когда на экране ночь сменится днем, Таня пробралась в центр зала и села посредине пустого ряда. В это время на экране разворачивалась впечатляющая картина автомобильных гонок. Моторы ревели, герои ругались, высовываясь из окон, стреляли. Тане было все равно, что смотреть, главное – хоть на какое-то время вытеснить мелькающими картинками и громкими звуками выдуманной истории сгусток боли, который образовался у нее в душе.

      …Когда она вышла из кинотеатра, вязкие сумерки уже превратились в ночь.

      – Девушка, вас проводить?

      Таня невольно вздрогнула и невидящими глазами уставилась на плоское бесхитростное лицо молодого парня.

      – Проводить тебя? – повторил он и старательно улыбнулся, обнажая неровные зубы.

      Таня продолжала молча смотреть на него.

      – Малахольная какая-то… Обкурилась, что ли? – проворчал парень и, презрительно оглядев ее сверху донизу, сплюнул. – Не хошь, как хошь. А то пивка бы попили… Ты одна живешь аль с предками.

      – С предками, – механически ответила Таня и, развернувшись, пошла прочь, постепенно ускоряя шаг. Потом она побежала и остановилась, только когда увидела приближающийся автобус. Она замахала руками, и автобус остановился.

      – Спасибо, – поблагодарила она сидящую у входа девчонку в потертых джинсах и мятой рубашке. – Восьмерка?

      – Ага, – ответила та, принимая от Тани деньги и отрывая билет. – Хорошо, Борисыч заметил. Автобус-то последний, пришлось бы тебе на тачку тратиться.

      – Да уж, – согласилась Таня. – Устала? – спросила она, глядя в тусклые, словно выключенные глаза девочки-кондуктора.

      – До жути, – вздохнула та, тряхнув потертой сумкой из дерматина. – Еще и мелочи полный мешок, всю шею оттянул.

      – Да… Тяжелая