Долгое время. Россия в мире. Очерки экономической истории. Егор Гайдар
Читать онлайн книгу.
других аграрных цивилизаций характерна широкая семья, охватывающая большой круг близких и дальних родственников[226], с установками на семейную взаимопомощь и отсутствием ограничения рождаемости. Столь противоположные традиции и приводят к различиям демографического перехода в европейских и неевропейских странах. В последних рождаемость в начале современного экономического роста выше, чем в Европе, период ее снижения более продолжителен, численность населения возрастает быстрее. Эти факторы, как и упомянутая выше тенденция к более быстрому снижению смертности на ранних этапах современного экономического роста, характерная для стран догоняющего развития, определяют высокие темпы прироста численности их населения (см. табл. 1.4) и долгосрочные перспективы структуры мирового населения. В XX в. доля Европы в мировом населении сокращалась и, по прогнозам, будет сокращаться в текущем столетии (табл. 3.11).
Характерное для многих неевропейских цивилизаций, хотя и находящихся на высоком уровне социально-экономического развития, сохранение широкой семьи приводит к важным последствиям. Л. Харрисон обращает внимание на связь традиций широкой семьи с тем, что большинство предприятий в Корее и на Тайване находятся в семейной собственности. В то время как на Западе отсутствие взаимопомощи в рамках широкой семьи подталкивает к формированию системы социальной поддержки, которая финансируется из налоговых источников, в неевропейских странах социальную функцию на протяжении столетий несет поддержка родственников, в том числе и не самых близких. Потребность в помощи, организуемой и финансируемой государством, возникает позднее[227]. Эти традиции оказывают влияние и на динамику нормы сбережений[228].
Таблица 3.11. Доля Европы, Китая и Индии в мировом населении, %[229]
Источник: 1 Maddison A. The World Economy: A Millennial Perspective. P.: OECD. 2001. С. 243. 2 World Population Prospects. UNPD, 2003. http://esa.un.org/unpp.
Еще одно направление, на котором традиция широкой семьи определяет специфику институциональной эволюции во многих неевропейских странах, – ее роль в экономической и общественной жизни. Западные эталоны политической и предпринимательской деятельности ориентированы на прозрачность, универсальность и обезличенность отношений. На практике личные и родственные связи играют роль в принятии деловых и кадровых решений, но, как правило, ограничены узким кругом ближайших родственников (дети, родители, братья, сестры) в малодетной семье. Само использование родственных связей – при поступлении на работу, выборе партнера по сделке – принято считать предосудительным, противоречащим этическим стандартам. Во многих неевропейских странах ситуация принципиально иная: здесь взаимопомощь в рамках широкой семьи опирается на историческую традицию, а отказ от семейной поддержки, нежелание поддержать родственника причисляются к нарушениям этики
Райсхауэр пишет: “Китайская семья была обширной, простираясь в каждом направлении вплоть до пятого поколения. В идеале предполагалось, что представители всех поколений совместно проживают в одном большом доме, разделенном внутренними двориками. В принципе это было доступно только богатым. Обычное домохозяйство насчитывало в среднем пять человек и на самом деле представляло собой семью скорее западного типа, а не идеал большой китайской семьи… Отец-патриарх был средоточием власти [в семье] и, по крайней мере теоретически, управлял семейной собственностью и организовывал браки своих детей и внуков” (см.: Reischauer E. O., Fairbank J. K.
По вопросу о том, насколько на высоких уровнях развития устойчивы механизмы взаимопомощи в рамках широкой семьи, мнения специалистов расходятся (см.: Lal D.
Об аномально высокой норме сбережения в Юго-Восточной Азии см.: Bosworth B. P.
* Показатель указан без учета населения России. С учетом доли России он составит 21,6 и 27,7 % для 1820 и 1913 годов соответственно.