Этносы и «нации» в Западной Европе в Средние века и раннее Новое время. Коллектив авторов
Читать онлайн книгу.
в античной традиции, оставался функциональным и в мировидении византийцев. Пространственные обстоятельства рождения (небесные и земные) как отдельного человека, так и сообщества людей находились в прямой зависимости от локуса.
Существенное значение локативного аспекта для формирования персональных характеров и коллективных черт людских сообществ выдвигало на первый план географическое знание. В географии византийцы вплоть до XV в. придерживались выработанной в античности карты мира, опираясь, преимущественно, на Страбона. «География» Птолемея была известна византийцам, но использовалась мало. После введения «Географии» Птолемея в научный оборот Максимом Планудом в 1295 г., ее влияние усилилось – византийские географы, корректировали Старабонову и Птолемееву системы через их сравнение и добавление новых сведений36. Пространства на север от Дуная и далее на восток до края обитаемой части земли географы продолжали классифицировать как Скифию, которая на юг простиралась до реки Инд. Каспийское море по-прежнему рассматривалось заливом Океана или озером, отделенным от Океана узкой полосой земли. В Скифии у Каспийского моря упоминались земли гуннов, гирканцев, массагетов, тохаров, саков и т. д. На Ближнем Востоке они выделяли Месопотамию, Персию, Аравию, Мидию, Армению и т. д. При этом вся поверхность обитаемой части земли делилась на семь климатов37. Народы, соответственно, именовались в строгом соответствии с этими географическими названиями.
В конечном счете, византийский метод приводил к парадоксальному, на современный взгляд, переносу древней терминологии на новые средневековые реалии, что современного исследователя нередко вводит в замешательство. Однако тут парадоксального мало, ибо современная научная таксономия работает принципиально так же, используя родовые и видовые категории, возникшие в разное время и часто весьма условные. И мы, например, употребляем именования «Америка», «Австралия» и многие другие лишь в силу научной традиции, но не от того, что они адекватно отражают какие-либо специфические географические, культурные или этнические характеристики. Отличие византийской научной классификации от современной заключается лишь в использовании разных квалификационных критериев.
1 Постановку вопроса с характерными примерами см.: Бибиков М.В. К изучению византийской этнонимии // ВО. М., 1982. С. 148–150.
2 Dieterich K. Byzantinische Quellen zur Länder- und Völkerkunde, 5.-15. Jahrhundert. Leipzig 1912 (repr. Hildesheim, New York, 1973). S. XV–XVII; Dit-ten H. Der Russland-Exkurs des Laonikos Chalkokondyles, interpretiert und mit Erläuterungen versehen. Berlin, 1968. S. 3-11.
3 Hunger H. Die hochsprachliche profane Literatur der Byzantiner. Bd. I–II. München, 1978. Bd. I. S. 71, 407–408 и др., и особенно S. 509; см. там же Ibid. Register (рубрика Archaisieren); Hunger H. On the Imitation (МШНХ1Х) of Antiquity in Byzantine Literature // DOP. 1969–1970. Vol. 23. P. 15–38.
4 Dieterich K. Byzantinische Quellen zur Länder- und Völkerkunde. S. XX: „Konnten denn aber die Byzantiner wirklich beobachten und Beobachtetes auch wirklich darstellen? – Schon die Stellung dieser Frage schiene absurd, wenn von irgendeiner andern Menschenklasse die Rede wäre als von Byzantinern«.
5 Beck H.G. Theodoros Metochites: die Krise des byzantinischen Weltbildes im 14. Jahrhundert. München, 1952. S. 89–90; LechnerK. Hellenen und Barbaren im Weltbild der Byzantiner: die alten Bezeichnungen als Ausdruck eines neuen Kulturbewusstseins. Thesis (doctoral) – Ludwig-Maximilians-Universität. München, 1954. S. 75.
6 Бибиков М.В. Византийские источники по истории древней Руси и Кавказа. СПб., 1999.