Смрад стоял невыносимый. Впору свалиться в обморок. Матали еле дождался, пока я и Брихас спешимся. После чего мигом стал перегонять упряжку за дальние холмы – лошадей била мелкая дрожь, с губ срывались клочья пены, и спины животных взмокли от пота. Я одобрительно кивнул и, в сопровождении бесстрастного Словоблуда, двинулся вперед. Делая вид, что зашел сюда случайно и теперь прогуливаюсь от нечего делать. Один я, что ли, такой?.. хорошо бы, если один.

      Увы.

      Вся Свастика была в сборе.

      Здесь, на Поле Куру.

      И все Локапалы дружно делали вид, что зашли случайно и не замечают остальных.

      …Лучистый Сурья навис низко-низко, заклинив колесницу в ближайшем просвете между облаками. Перегнувшись через борт, мой брат внимательно оглядывал юго-восточную ложбину: там уже который раз с оглушительным грохотом рвались трупы слонов – на жаре их расперло до барабанного звона, и шкуры «живых крепостей» не выдерживали. Ниже спуститься Сурья не мог, иначе нам бы не осталось ничего для рассмотрения.

      И венец-кирита Солнца был тускло-багровым.

      …Семипламенный Агни вспыхивал то тут, то там, ковыряясь в спекшейся массе тел, язычками протискиваясь в щели между обугленными костями и жадно вылизывая драгоценный металл расплавленных украшений. Поблизости от Пожирателя Жертв смрад ослабевал, сменяясь просто горячим воздухом; я заметил, что машинально стараюсь подойти поближе – и сдал в сторону.

      Разговаривать с Семипламенным не хотелось.

      Агни был расстроен до крайности, хотя к скорбному пламени, рухнувшему на несчастных, не имел даже малейшего отношения.

      Похоже, он еле удерживался, чтобы не превратить всю Курукшетру в очистительный погребальный костер… но знал: не поможет. Душам погибших не поможет. Взъярись Пожиратель Жертв, пройдись диким смерчем по телам – а толку-то?!

      Души ведь все равно никуда не являются, ни в рай, ни в ад…

      В нетях числятся.

      …Куберу носили в паланкине шестеро якшей-страхолюдин, вооруженных до зубов. Один раз Стяжатель Сокровищ откинул занавеси, высунулся и уставился единственным глазом на труп копейщика в легком доспехе. Убитый прекрасно сохранился, лежал почти как живой, приоткрыв в изумлении рот – и голошеий стервятник деловито выклевывал копейщику язык.

      Кубера мигом скрылся в паланкине, и почти сразу оттуда донеслись странные звуки: то ли Кубера рыдал, то ли его тошнило.

      Стервятник озабоченно поднял лысую голову, каркнул и вернулся к прерванному