Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира. Валерио Массимо Манфреди
Читать онлайн книгу.
сердце.
А Перитас зарычал сквозь зубы. Но конюхи сделали знак, словно говоря: «Слушайте!» Было слышно, как юноша разговаривает с конем; задыхаясь на бегу, он что-то кричал ему, и ветер вместе с его словами доносил ржание жеребца, который словно бы отвечал царевичу.
И вдруг, когда казалось, что юноша сейчас упадет на землю от усилий, жеребец замедлил бег, какое-то время бежал рысью, а потом перешел на шаг, тряся головой и фыркая.
Александр продолжал приближаться к нему, тихо, держась со стороны солнца. Теперь, при полном освещении, ему были видны широкий черный лоб и белое пятно в форме бычьей головы.
– Буцефал, – прошептал юноша. – Буцефал… Вот такое у тебя будет имя… Вот такое. Тебе нравится, красавец? Нравится? – И приблизился настолько, что мог коснуться его рукой.
Животное повернуло голову, но не двинулось, и юноша, протянув руку, осторожно погладил его по шее, а потом по морде и мягким, как мох, ноздрям.
– Хочешь побегать со мной? – спросил он. – Хочешь побегать?
Конь заржал, гордо подняв голову, и Александр счел это согласием. Он заглянул в черные горящие глаза, а потом одним прыжком оказался на спине жеребца и с криком:
– Поехали, Буцефал! – коснулся пятками его брюха.
Животное пустилось в галоп, вытянув голову и длинный пышный хвост. Конь пронесся по лугу, как ветер, до леса и реки, и топот его копыт напоминал раскаты грома.
Когда он остановился перед Филиппом, тот не мог поверить своим глазам.
Александр соскочил на землю:
– Это все равно что оседлать Пегаса, отец, у него как будто крылья. Такими, наверное, были Балий и Ксанф, кони Ахилла, сыны ветра. Спасибо за подарок. – И он погладил коня по шее и вспотевшей груди.
Перитас поднял лай, ревнуя хозяина к новому другу, и юноша, чтобы успокоить, приласкал и его.
Пораженный Филипп смотрел на сына, словно еще не мог поверить в случившееся. Потом поцеловал его в лоб и заявил:
– Сын мой, ищи себе другое царство: Македония мала для тебя.
Гарцуя рядом с отцом, Александр спросил:
– Это правда, что ты заплатил за него тринадцать талантов?
Филипп кивнул:
– Думаю, такую цену еще не платили ни за одного коня. Это лучшее животное из всех, выведенных за много лет в Фессалийской Филонике.
– Он стоит больше, – сказал Александр, похлопывая Буцефала по шее. – Ни один другой конь в мире не был бы достоин меня.
Они пообедали вместе с Аристотелем и Каллисфеном: Теофраст вернулся в Азию, чтобы продолжить свои исследования, и ежеминутно докладывал учителю о результатах своих открытий.
За столом сидели также два художника по керамике, которых Аристотель пригласил из Коринфа – не для того, чтобы расписывать вазы, а для выполнения более тонкой работы по велению самого Филиппа: для рисования карты всего известного мира.
– Можно ее увидеть? – в нетерпении спросил царь, когда закончили обед.
– Конечно, – ответил Аристотель. – В том, что нам удалось изобразить, есть и твой вклад – твои завоевания.
Они