Воспоминания террориста. В. Ропшин
Читать онлайн книгу.
Но в его улыбке было что-то свое, привлекательное и нежное. За его внешнею угрюмостью чувствовалось большое и любящее сердце.
Вечером 14 июля мы встретились со Швейцером в театре «Буфф». В эту ночь ему предстояла работа: снова зарядить все четыре бомбы – три по шесть фунтов и одну в двенадцать.
Такую большую бомбу решено было сделать потому, что изготовленный Швейцером из русского материала динамит значительно уступал в силе заграничному. Швейцер был, как всегда, очень спокоен, но против обыкновения спросил бутылку вина.
– Я боюсь за Сикорского, – сказал он, взглядывая на сцену.
– Чего вы боитесь?
– Я боюсь, что он не сумеет утопить свою бомбу.
– Как же быть?
Швейцер пожал плечами:
– По-моему – никак.
– А если его арестуют?
– Что же делать?… Не можем же мы из-за него одного рисковать многими! Мне не трудно разрядить бомбы, но, значит, опять для передачи их вводить извозчиков, да и вообще, если будет успех, по-моему, оставшиеся метальщики должны сейчас же уехать из Петербурга, а не ждать передачи.
Швейцер говорил спокойно и твердо, и то, что он говорил, было справедливо: невозможно было из-за Сикорского ставить опять всю организацию под риск.
Прощаясь, он спросил:
– А Сикорский знает, где топить?
Я сказал, что не только знает, но я даже просил Боришанского показать ему место.
Тогда Швейцер уверенно сказал:
– Ну, значит, утопит.
У ворот сада он вдруг обернулся ко мне:
– А вы верите в удачу?
– Конечно.
– А я знаю: завтра Плеве будет убит.
– Знаете?
– Знаю.
И он, смеясь, протянул мне руку:
– Прощайте. Завтра в девять утра.
X
15 июля, между 8 и 9 часами утра, я встретил на Николаевском вокзале Сазонова и на Варшавском – Каляева. Они были одеты так же, как и неделю назад: Сазонов – железнодорожным служащим, Каляев – швейцаром. Со следующим поездом с того же Варшавского вокзала приехали из Двинска, где они жили последние дни, Боришанский и Сикорский. Пока я встречал товарищей, Дулебов у себя на дворе запряг лошадь и приехал к «Северной гостинице», где жил тогда Швейцер. Швейцер сел в его пролетку и к началу десятого часа раздал бомбы в установленном месте – на Офицерской и Торговой улицах за Мариинским театром. Самая большая двенадцатифунтовая бомба предназначалась Сазонову. Она была цилиндрической формы, завернута в газетную бумагу и перевязана шнурком. Бомба Каляева была обернута в платок. Каляев и Сазонов не скрывали своих снарядов. Они несли их открыто в руках. Боришанский и Сикорский спрятали свои бомбы под плащи.
Передача на этот раз прошла в образцовом порядке. Швейцер уехал домой, Дулебов стал у технологического института по Загородному проспекту. Здесь он должен был ожидать меня, чтобы узнать о результатах покушения. Мацеевский стоял со своей пролеткой на Обводном канале. Остальные, то есть Сазонов, Каляев,