– Практикант, – раздался тихий, жалобный голос Сиплого, когда они уже отъехали от места ночной стоянки на пару километров.

      Виталик к этому времени успел согреться. Он лег на лежак старика, пользуясь тем, что Митяня заснул на полу, накрылся чем-то ворсистым, подвернувшимся в темноте под руку, и задремал.

      – Практикант, – снова позвал Сиплый.

      Виталик сделал вид, что не слышит. Вылезать из-под одеяла ему не хотелось.

      – Что? – спросил Шурик, наклонившись над азиатом.

      – Пить, – произнес тот.

      Шурик стал шарить впотьмах в поисках канистры, но пальцы упорно натыкались то на бочку с бензином, то на ноги Виталика.

      – Умру сейчас, – стонал Сиплый.

      Шурик открыл форточку и выставил наружу сложенные горстью ладони. Хватило мгновения, чтобы горсть наполнилась дождевой водой. Он быстро поднес ее ко рту Сиплого. Тот ткнулся носом, словно поросенок пятачком. Послышались жадные, прихлебывающие звуки.

      – Еще, – попросил он.

      Процедура повторилась. Она повторялась три раза. Наконец Сиплый булькнул блаженно горлом и отвалился на спину.

      – Где мы, Практикант? – спросил он спустя несколько минут.

      – Едем, – отозвался Шурик.

      Сиплый, удовлетворившись таким ответом, вздохнул, причмокнул губами и опять заснул.

      Митяня по-прежнему не подавал признаков жизни. Он даже, кажется, не дышал.

      День второй

      В этом же самом ущелье, только в нескольких километрах вглубь от того места, где геофизики устроили пьяный ночлег, расположилась добротным лагерем небольшая буровая бригада. Чтобы добраться до нее, нужно было немного подняться по дороге вверх, а потом спуститься вниз. Здесь река делает крутую излучину и в ее полукруге, под пологим склоном безымянной залесенной горы, разместилось несколько дощатых бараков.

      Буровая бригада принадлежала одной частной артели, созданной в самом начале 90-х годов двумя предусмотрительными братьями-грузинами. Обычно она занималась тем, что бурила скважины под воду тем ж�