Новые семейные обстоятельства. Маша Трауб
Читать онлайн книгу.
встречу с читателями. В большом зале были заняты два стула в разных углах. Две милые с виду женщины. Они что-то читали и, когда я начала говорить, посмотрели на меня с укоризной – я им явно мешала. Они хотели читать в тишине. Встреча закончилась, так и не начавшись.
Издательство выбрало для меня прекрасный отель, в самом центре. Утром я не могла избавиться от запаха плесени. Перенюхала все – постельное белье, мини-бар, но оказалось, что плесенью или тиной пахну я. Причем вся – с ног до головы, благоухаю так, будто только вылезла из болота. И никакие духи этот запах не перебивают. Я подошла к девушке на ресепшен и спросила, мол, может, что-то с водой?
– Конечно! – радостно подтвердила та. – У нас вода прямо из Невы!
– А почему я пахну канализацией? – уточнила я.
– Душ принимали? Тогда как еще вы должны пахнуть? – удивилась девушка. – Или вам что-то не нравится? – она уничтожила меня взглядом.
Тут я поняла, что да, ничего не понимаю.
Следующий приезд в Питер. Запланировано интервью. Брать его приходит женщина в перчатках-митенках и шляпке с вуалью. Ну да, день, центр города, кафе, как же без вуалетки? Отчаянно надеюсь, что дама не по мою душу, но нет, идет к моему столику. Я специально смотрю на часы – она опоздала на двадцать пять минут. Дама игнорирует намек и сразу же объявляет, что она меня не читала и читать не собирается. Спрашивает, почему я не люблю животных. Отвечаю, что люблю и даже очень. Говорит, что я не могу писать о романах, раз замужем. Отвечаю, что могу, для этого не обязательно иметь связи на стороне. Шляпка презрительно вздрагивает. Спрашиваю: с чего вы сделали такие выводы, раз не читали?
– Мне достаточно на вас взглянуть, – хмыкает дама, будто я на ее глазах поковыряла в носу и вытерла козявку о занавеску. Видимо, отсутствие митенок и шляпки приравнивается к козявкам.
– Простите, мне просто любопытно. Вы опоздали на двадцать пять минут и даже не извинились. Это нормально? – спросила уже я.
– Вы не понимаете и никогда не поймете, потому что вы не писатель. – Вуалетка презрительно вздрогнула.
– Ну а все же? – настаивала я.
– У нас здесь впереди вечность. Она в воздухе, – с вызовом ответила вуалетка и ушла, не попрощавшись.
Интервью, кажется, так и не вышло в печать. А я теперь говорю про тех людей, кто опаздывает, «у них впереди вечность».
Уже в Москве. Прихожу на встречу в темных очках. Миллион раз извиняюсь, объясняю, что у меня воспаление слезных каналов. До этого несколько раз ездила на промывание. То еще удовольствие – будто тебе в мозг заливают воду. А там, в смысле в мозге, и так с утра гулкая пустота. Теперь в этой пустоте еще и плещется что-то, но явно не мозги.
Я считала, что боль в ухе – тяжело. Но нет: когда болят глаза и их хочется вынуть, прополоскать и вставить снова – вот это тяжело. На той встрече я что-то рассказывала, утирая льющиеся слезы и сдерживая желание расчесать глаза.
Уже после, на выходе, слышу разговор женщин, собравшихся кружком.
– Жалко ее, – говорит одна.
– Да ладно, бухает она! – отвечает вторая.
– Может, правда глаза? – предполагает третья.
– Да, глаза и бухает, – ставит диагноз вторая.
Та же история повторилась, когда у меня начались проблемы со связками. Несколько раз выступала с больным горлом, на таблетках. Как назло – встречи одна за другой, некоторые без микрофона, приходилось чуть ли не кричать. После чего я онемела в буквальном смысле слова. Потом начала сипеть. Пошла к врачу. Несмыкание связок. Таблетки, процедуры, занятия со специалистами-фониатрами. Или – низкий голос с хрипотцой. Даже не или – все равно хрип останется. Совет – не шептать, будет хуже. Говорить как можно громче. В молодости у меня был высокий голос. На выступлениях по радио всегда просили говорить на тон или два ниже. Высокие голоса плохо звучат в эфирах. И вот наконец я обрела голос, о котором всегда мечтала. Тот, который называется «радийный» – низкий, вкрадчивый.
– Ты болеешь? – спрашивали знакомые первое время. Потом привыкли.
– Вы простужены? – спрашивали на встречах ведущие, организаторы и прочие лица.
Мне было больно не то что говорить – даже дышать. Я не управляла собственным голосом, который мог пропасть в любой момент. До выступлений, как советовали врачи, старалась молчать. После – если бы и хотела, не могла говорить. Голос пропадал начисто. Даже издать звук была не способна. Но к этому быстро привыкаешь. На очередной встрече я заранее извинилась, если вдруг начну хрипеть, сопеть, неметь и издавать невнятные всхлипы. После услышала разговор.
– Да курит она, как сантехник, – авторитетно заявляла одна из женщин, пришедших на встречу.
Почему как сантехник, я очень хотела уточнить. Обычно говорят, «курит, как паровоз» или «как сапожник». Или пьет, как сапожник? Да, точное выражение – «пьет, как сапожник, ругается, как извозчик, а курит, как старый солдат». О чем я и сообщила женщине. Та посмотрела на меня так, будто я не просто вытерла козявку о занавеску, а съела ее.
На