Наши за границей. Юмористическое описание поездки супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых в Париж и обратно. Николай Лейкин
Читать онлайн книгу.
пошли телеграмму. Расход невелик, а, по крайней мере, тогда пообедаем наверное… Телеграмму я тебе сама напишу. Я знаю как… «Готель Берлин… Дине ин фир ур»[86] – и потом нашу фамилию. Даже и не дине, – поправилась Глафира Семеновна. – Дине – это по-французски, а по-немецки – митаг. «Митаг ин фир ур» – вот и все.
– Лучше же прежде спросить кельнера. Я уверен, что для Берлина телеграммы не надо, – стоял на своем Николай Иванович.
– Ну уж это спрашивать, так наверное перепутаешься. Скажут – да, а потом окажется, что нет, – и сиди голодом. Беда за границей без языка. Вот ежели бы мы говорили по-немецки настоящим манером…
– Вдвоем-то как-нибудь понатужимся.
– Нам и так придется много натуживаться. Багаж надо добывать, саквояжи и подушки разыскать. Да что ж ты валяешься-то! Вставай… Смотри, уж одиннадцать часов!
Глафира Семеновна возвысила голос и сдернула с мужа пуховик. Муж принялся одеваться.
Через несколько минут супруги умылись, были одеты и звонили кельнера. Тот явился, поклонился и встал в почтительной позе.
– Самовар, – обратился к нему Николай Иванович. – А тэ не надо. Тэ у нас есть. Цукер также есть.
Кельнер глядел на него во все глаза и наконец спросил:
– Tea wünschen Sie, mein Herr?[87]
– Не тэ, а просто самовар без цукер и без тэ. Глаша, как самовар по-немецки.
– Постой… Пусть уж просто чай несет. Может быть, самовар принесет?
– Да зачем же, ежели у нас есть свой чай?
– Ничего. Где тут с ним объясняться! Видишь, он ничего не понимает из нашего разговора. Брингензи тэ на двоих. Тэ фюр цвей.
– Wünschen Sie auch Brot und Butter, Madame?[88] – спросил кельнер.
Глафира Семеновна поняла и отвечала:
– Я… я… Брод и бутер. Да брингензи цитрон, брингензи кезе… И брод побольше… филь брод…[89] Я, Николай Иваныч, ужасно есть хочу.
Кельнер поклонился и стал уходить.
– Постойте… Вартензи, – остановила его Глафира Семеновна. – Флейш можно бринген? Я говядины, Николай Иваныч, заказываю. Может быть, и принесут. Флейш брингензи, кальт флейш[90].
– Kaltfleisch[91], Madame?
– Кальт, кальт. Только побольше. Филь…
Явился чай, но без самовара. Кипяток или, лучше сказать, теплую воду подали в большом молочном кувшине.
– А самовар? Ферштеензи: самовар, – спрашивала Глафира Семеновна. – Самовар мит угли… с угольями… с огнем… мит фейер, – старалась она пояснить и даже издала губами звуки – пуф, пуф, пуф, изображая вылетающий из-под крышки самовара пар.
Кельнер улыбнулся:
– Sie wünschen Theemaschine[92].
– Да, да… Я, я… Тэмашине, – подхватила Глафира Семеновна. – Вот поди ж ты, какое слово забыла. А ведь прежде знала. Тэмашине.
– Theemaschine haben wir nicht, Madame. Das wird selten gefragt bei uns[93].
– Нейн?
– Nein, – отрицательно потряс головой кельнер.
– Извольте видеть, нет у них самовара! Ну Берлин! В
Обед в четыре часа
Хотите чаю, сударь?
Хотите также хлеб и масло, сударыня?
Хлеб и масло. Да принесите лимон, принесите сыр… И хлеб… много хлеба…
Подождите… Мясо принесите, холодное мясо.
Холодное мясо, сударыня?
Вы хотите чайную машину.
У нас нет чайной машины, сударыня. У нас редко ее спрашивают.