Империй. Люструм. Диктатор. Роберт Харрис
Читать онлайн книгу.
в огне.
– И какими были его слова?
– Каждый раз после того, как на его спину опускались розги, он выкрикивал: «Я – римский гражданин!»
– Не мог бы ты повторить это громче, во всеуслышание?
– Он кричал: «Я – римский гражданин!»
– Я хочу убедиться в том, что правильно понял тебя, – проговорил Цицерон. – Это происходило вот так? Получив очередной удар, – Цицерон сжал кулаки, поднял их над головой и дернулся вперед, словно его хлестнули по спине, – он произносит, крепко сжав зубы: «Я – римский гражданин!» Еще один удар, – Цицерон снова дернулся, не меняя положения тела, – и снова: «Я – римский гражданин!» Удар. «Я – римский гражданин…»
Невозможно передать словами, как подействовала эта сцена, разыгранная Цицероном, на тех, кто ее видел. Слова, неоднократно повторенные им, теперь повторяли тысячи людей, собравшиеся на площади. Все словно воочию увидели, как вершилась эта чудовищная несправедливость, это издевательство над законом. Некоторые мужчины и женщины (думаю, это были друзья и родственники Гавия) заплакали, и я ощутил, как от собравшихся на форуме поднимается волна ненависти.
Веррес сбросил с плеча руку Гортензия, который пытался удержать его, встал с места и проревел:
– Он был гнусным соглядатаем! Соглядатаем! И говорил все это лишь для того, чтобы отсрочить справедливое наказание!
– Но он говорил это! – отчеканил Цицерон, делая ударение на каждом слове и наступая на Верреса. – Ты признаешь, что он это говорил! Я обвиняю тебя на основании твоих собственных слов: этот человек восклицал, что он – римский гражданин, а ты ничего не сделал! Услышав это, ты ничуть не поколебался в своем намерении распять его и не отложил хотя бы ненадолго эту жесточайшую и позорнейшую казнь. Если бы тебя, Веррес, схватили в Персии или в далекой Индии и повели на казнь, что стал бы ты кричать, как не то, что ты – римский гражданин? Простые, незаметные люди незнатного происхождения, путешествуя по морям и оказываясь даже в самых диких местностях, всегда могли быть уверены в том, что слова «Я – римский гражданин» станут для них защитой и оберегут от любой опасности. А что же Гавий, которого ты торопился лишить жизни? Почему это не помогло отсрочить его смерть хотя бы на день или час, время, за которое можно было бы проверить истинность его слов? Да потому, что на судейском месте сидел ты! Дело не в одном Гавии – несчастном, которого ты безвинно обрек на мучительную смерть. Ты распял на кресте непреложное правило: римский гражданин свободен!
Рев, последовавший после окончания этой тирады Цицерона, был поистине громоподобным. Нарастая в течение нескольких секунд, он вскоре перешел в дикую какофонию стонов, проклятий и воя. Боковым зрением я уловил, что кто-то направляется в нашу сторону. Многие навесы, служившие укрытием от солнца, стали крениться и заваливаться под звук рвущейся ткани. С балкона прямо на голову стоявших внизу людей свалился какой-то мужчина. Послышались крики боли. К ступеням храма стали рваться люди с явным намерением устроить самосуд. Веррес и Гортензий вскочили на ноги