Гляди в окно:

      Молчалин на ногах давно!

      Безделица ее тревожит.

      Да-с, барышнин несчастен нрав:

      Со стороны смотреть не может,

      Как люди падают стремглав.

      Опрыскивай еще водою.

      Вот так. Еще. Еще.

      Кто здесь со мною?

      Я точно как во сне.

      Где он? что с ним? Скажите мне.

      Пускай себе сломил бы шею,

      Вас чуть было не уморил.

      Убийственны холодностью своею!

      Смотреть на вас, вас слушать нету сил.

      Прикажете мне за него терзаться?

      Туда бежать, там быть, помочь ему стараться.

      Чтоб оставались вы без помощи одне?

      На что вы мне?

      Да, правда, не свои беды´ – для вас забавы,

      Отец родной убейся – всё равно.

      Пойдем туда, бежим.

      Опомнитесь! куда вы?

      Он жив, здоров, смотрите здесь в окно.

      Смятенье! обморок! поспешность! гнев! испуга!

      Так можно только ощущать,

      Когда лишаешься единственного друга.

      Сюда идут. Руки не может он поднять. –

      Желал бы с ним убиться…

      Для компаньи?

      Нет, оставайтесь при желаньи.

      Воскрес и невредим, рука

      Ушиблена слегка,

      И впрочем, всё фальшивая тревога.

      Я вас перепугал, простите ради Бога.

      Ну! я не знал, что будет из того

      Вам ирритация. Опрóметью вбежали. –

      Мы вздрогнули! – Вы в обморок упали,

      И что ж? – весь страх из ничего.

      Ах! очень вижу: из пустого,

      А вся еще теперь дрожу.

      С Молчалиным ни слова!

      Однако о себе скажу,

      Что не труслива. Так, бывает,

      Карета свалится, – подымут: я опять

      Готова сызнова скакать;

      Но всё малейшее в других меня пугает,

      Хоть нет великого несчастья от того,

      Хоть незнакомый мне, – до этого нет дела.

      Прощенья просит у него,

      Что раз о ком-то пожалела!

      Позвольте расскажу вам весть:

      Княгиня Ласова какая-то здесь есть,

      Наездница, вдова, но нет примеров,

      Чтоб ездило с ней много кавалеров.

      На днях расшиблась