Я дрался на «Тигре». Немецкие танкисты рассказывают. Артем Драбкин
Читать онлайн книгу.
дома, потому что французы меня начали искать. Но у нас все-таки и после войны остались среди них друзья – они меня предупредили, чтобы я отваливал, иначе меня опять посадят в лагерь. Потом я получил допуск к учебе в университете в Майнце, а за неделю до начала учебы его у меня забрали. Тогда с этим отказом я отправил моего брата во Фрайбург, к одному начальнику аптек, чтобы он попросил для меня место. Он был настоящий, хороший немец из Кенигсберга. Он сказал моему брату, что возьмет меня, хотя у него в лаборатории мест нет. Так мне немного повезло… Даже сегодня на встречах кавалеров Рыцарского креста в нас кидают яйцами. Иностранцы нас уважают, а здесь считают преступниками. В Германии это так… На родине моей матери в Мюнстере демонтировали все памятные знаки. Оставили только один, бундесверовский. Никаких традиций! На наши машины приклеивали наклейки «Солдаты – убийцы!». Это можно, потому что демократия. А за границей и у вас в России они говорят, что у нас «свобода мнений»! А у самих, если тот, кто честно служил своему государству, что-то хочет сказать, ему тут же заткнут рот! Помню, как в ГДР был девиз: «Учиться у Москвы – значит учиться побеждать!» Говорят, что Меркель в свое время училась в Москве. Я всегда восхищался русской культурой. Даже в самых маленьких деревнях, как они танцевали! У меня до сих пор стоит перед глазами, как они танцевали. А музыка? Мы восхищались! Русское население в деревнях всегда говорило: «Сталин хороший, wojna plokhoy!» Они же не знали, что у Сталина в целом на уме. Я, солдат, ничего плохого не могу сказать про гражданское население. Со своей стороны, мы несколько раз помогали убирать урожай во время наступления. А это понятие «выжженная земля» придумал Сталин.
– Когда появилось слово «унтерменш», до войны или во время ее?
– Да, в пропаганде, разумеется, его использовали, и теперь все думают, что мы во все это тогда верили, а мы были такими же критично настроенными, как и сейчас. Мы над пропагандой смеялись, хотя должны были плакать! Понимаете? А на фронте вообще ничего такого быть не могло! Никаких «унтерменшей»! И то, что русские пленные голодали, это абсолютно нормально. Мы сами голодали! Да от нас еще слишком многого требовали. И вы должны понимать, что если вам неожиданно надо дополнительно начать кормить еще 50 или 100 тысяч пленных, то никакая логистика с этим не справится. А эти добрые западные союзники… Они сжигали наше продовольствие, которое у нас еще оставалось. В Райнгау и в других местах. Мне не в чем упрекать русских и всю Восточную Европу. Западные союзники оказались намного ужасней. Они имели все, а у других уничтожали последнее, что у них оставалось.
– Вы слышали про приказ о комиссарах?
– Да, про приказ о комиссарах знали все. Но я никогда не видел, чтоб его исполняли. У меня даже есть фотография, как пленный комиссар сидит на моем танке. В худшем случае это исполнялось тыловыми службами. На фронте такого быть не могло. Разумеется, их отводили в тыл, а там уже могло произойти все что угодно. Хорошо, а этот ваш Илья Эренбург, например? Это даже для нацистов чересчур. Это просто невозможно: