– Из каждой бригады выделялся разведдозор?

      Да, а как же? Корпус идет двумя-тремя параллельными маршрутами. Но по главному направлению идет передовая бригада, вот с ней я держу связь и докладываю. У меня в руках карта, я вижу местность, у меня уже глаза открыты, а в линейном батальоне, по сути дела, мы «слепые» были.

      Требовалось при обнаружении противника развернуться и принять бой. По рации немедленно сообщить начальнику штаба бригады, что достиг такого-то рубежа, встретил сопротивление противника. Ну что такое 20–30 километров для танка? Буквально через 20–30 минут уже здесь! Передовой отряд подошел, вступил в бой, а там уже и главные силы корпуса подтянутся. Если наткнулись на какие-то сильные части, то тут уже начинается настоящая война, а нас посылают в обход – контролировать, не перебрасывает ли противник резервы. Так действовали во время наступления. Если наткнулись и дальше противник не пускает, встали в оборону, а командование зачастую не знает, что за противник, какие силы, на кого наткнулись. И наша задача: «Слезай, ребята, с танка, и вперед по-пластунски, «языка» давайте».

      С этим корпусом я, по сути дела, дошел до Днепра, форсировал его, прошел через всю Украину. Подо Львовом меня тяжело ранило. И я попал в госпиталь в Башкирию, в Уфу. Ранило меня 4 марта 1944 года, а из госпиталя я вышел в 20-х числах июля, и то не полностью выздоровевший, но целый, а мог бы без руки остаться – раздробило восемь сантиметров костей. Долго пришлось лежать.

      Как ранило? Шло наступление. Я командир отдельного разведывательного дозора. Мы идем по полевым дорогам наперерез противнику. Старались зайти к нему в тыл. Короче говоря, движемся мы к населенному пункту Ку́пель или Купе́ль – кто его знает, как правильно? На окраине населенного пункта сухой овраг, и через него деревянный мост перекинут. Останавливаемся – тихо все кругом, противника нет. Вылезли. Я пошел смотреть, в каком состоянии мост. Бронетранспортер-то прошел наш, выдержал, а я вижу, что мост танк не выдержит, а у меня их три штуки.

      А буквально перейдешь на ту сторону оврага – уже начинаются хаты. Улица, будем говорить, уже начинается. Причем хаты почему-то по одной стороне, а по другой пусто – не было хат. В окно первой хаты постучался – женщина смотрит. Спрашиваю:

      – Немцы у вас здесь есть?

      – Видимо-невидимо, они по основной дороге идут.

      Перед этим я уже дал сигнал, что «мы дошли до такого рубежа… положение такое, что пока что немцев не видим, но пойдем смотреть».

      В центре села кирха польская. Рядом – захоронения, какие-то могилы. Кладбище, в общем. Вышли когда за могилки, смотрим, а по основной дороге действительно идут машины, повозки. Боевой техники не видим. Ну и решили наделать шороху. Вскочили: «Ура-а-а!!!» – и из автоматов стрельбу открыли. Колонна остановилась, немцы побросали все: и лошадей, и повозки, и машины. За хаты на той стороне дороги забежали. Через некоторое