Сводные, (не) любимые. Эльвира Осетина
Читать онлайн книгу.
дочери Великого Леса со всякими низшими даже близко общаться, не то что думать о чем-то другом. К тому же люди могли рассказать о том, кто я, нашим врагам, у которых магия на более высоком уровне, и тогда нас обеих убьют.
Вот так я и жила.
В полном одиночестве.
Часто, порой раз в неделю, создавая себе новую личину. Или вообще надевая отвод глаз.
Ни друзей, ни близких. Только редкие переписки с мамой.
И единственное, чем я могла довольствоваться, – это подглядывание за другими.
Поначалу я считала себя невероятно крутой, ведь у меня, в отличие от бездарных людишек, была магия, и поэтому я несколько раз серьезно была ранена.
После этих увечий и пяти лет жизни в интернате я научилась уважать и бояться тех, кто меня окружал.
И что бы ни говорила мне мама про «жалких людишек», я вдруг осознала, что мы с ней более жалкие, чем они.
Время шло, я взрослела и понимала, насколько сильно я одинока.
Больше того, я начала завидовать тому, что даже в таких условиях выживания взрослеющие и никому не нужные дети создавали самые крепкие союзы.
Здесь, в интернате, было именно так.
Если ты не научишься любить и доверять тому, кто рядом, ты просто не сможешь выжить.
Поэтому, наверное, все эмоции у детей были утрированы. Если ненависть, то лютая, если любовь, то до гроба.
Здесь страсти кипели почище всяких мелодрам, которые мы иногда смотрели, собираясь всей гурьбой перед сном у телевизора в общем зале для игр.
Взрослым по большей части было плевать на подростков. И в межличностные конфликты они почти не вмешивались.
Их задача была накормить, одеть, помыть, отправить в больницу, если заболел, или в школу на учебу, а дальше дети были предоставлены сами себе.
Даже тех, кто сбегал, они не искали. Вернулся – и ладно, живи дальше. Не вернулся – ну и бог с тобой. У нас таких, как ты, еще пять сотен человек, надо, чтобы они были одеты, обуты, умыты. Всё. Дальше сами как-нибудь.
Через семь лет жизни я начала жалеть малышей или тех, кто попал в интернат из тепличных условий, враз лишившись всех родителей. Потому что хоть и была уже взрослой (все же двадцать пять по меркам людей уже прожила), но всё равно понимала, что я почти такая же, как они.
Враз лишилась мамы и более-менее нормальных условий для жизни.
И поэтому иногда защищала их от местных.
Но быть с ними рядом слишком долго я не имела права, ведь я не взрослела физически, поэтому постепенно мне приходилось уходить в тень и прощаться с ними навсегда.
Сама не понимаю, зачем это делала. Наверное, чтобы не сойти с ума от одиночества. Не иначе.
А может, просто решила взять под своё покровительство «жалких людишек».
Так я порой успокаивала себя.
Ведь я дитя Великого Леса, и не пристало мне опускаться до них…
Но порой было так тоскливо, что хотелось хоть какого-то общения.
И привязывалась к ним, как бы мне ни хотелось этого избежать.
Позже я продолжала присматривать за детьми, уже маскируясь под другой личиной.
Так