Громов громогласный раскат.

      Растенья, увядшие, жгут.

      Усталые кони хрипят.

      Погром, революция, бунт.

      А черти разложат пасьянс,

      сдается знакомый расклад.

      Фортуна смеется анфас.

      Эсер, коммунист, демократ.

      Я вижу крутящийся шар.

      Я слышу разбойничий свист.

      Сминающий душу удар.

      Нацист, экстремист, террорист.

      Теченье жизни скоротечно,

      минуя тернии, невзгоды,

      несут нас молодости годы

      легко,

      стремительно,

      беспечно.

      Но, охватив вдруг взглядом вечность,

      поверхность вод в огне лазури,

      в нас, словно в круговерти бури,

      погрузится на дно беспечность.

      Там в глубине прозрачной влаги

      увидим струи ржавой грязи.

      Цветов песочно-серой бязи

      клокочут силы темной флаги.

      Так ручеек сверкает чистый,

      стрелой стремится к океану,

      но превратится в амальгаму,

      пристав к любой речушке быстрой.

      Ее дыханием омылся,

      с ней, только с нею путь свой мерит

      и никогда ей не изменит,

      он в ней навеки растворился.

      И примеси не замечает.

      С мечтой о встрече с океаном,

      укрывшись сладостным туманом,

      он только скорость прибавляет.

      Тревожны взрывы темной силы,

      рожденной с ним в его истоках,

      вкусившей сладость новых соков

      из чуждой, инородной жилы.

      Войдя в открытое пространство,

      он мчит уже немного сонный

      в воде туманной и соленой.

      В мечтах,

      надеждах,

      постоянстве.