Крысолов или К вящей славе Божией. Владимир Юринов
Читать онлайн книгу.
Папарони на подгибающихся ногах проковылял до ближайшего стула и, кряхтя, тяжело опустился на него. Иннокентий, взяв со стола изящный серебряный колокольчик, негромко позвонил.
– Принеси воды дону сенатору… – приказал он возникшему на пороге майордому. – Я вижу, дядюшка, со здоровьем-то у тебя не всё благополучно, – подытожил понтифекс, сочувственно оглядывая перекошенную набок, тяжело отдувающуюся фигуру гостя. – Волнуюсь я. Не щадишь ты себя. А возраст-то у тебя почтенный. Может, уже хватит? Может, на покой пора? Пусть, вон, молодые воз этот на себе тащат… И опять же, по моему разумению, лучше самому уйти, уйти вовремя – с почётом, приняв за дела свои благодарность сограждан и благословение церкви, чем дождаться отставки, позора и бесчестия. А может, и ещё чего… похуже… Ведь тебе, почитай, ещё больше чем полгода крест этот на себе нести. Справишься ли? Да и тётушку бы пожалел. Ведь, не дай Бог, с тобой что случится, она же этого не переживёт. И меня совесть замучает – не уберёг, не отговорил… – он замолчал, прислушиваясь, как сенатор, гулко глотая, пьёт принесённую майордомом воду.
Дон Папарони сунул слуге пустой кубок и отёр рукавом проступившую на лице обильную испарину.
– Клевещут… – хрипло начал он и, откашлявшись, простёр к Иннокентию руку с зажатой в ней шляпой. – Клевещут на меня, дорогой Лота… э-э… святой отец! Всё, как есть, клевета! И про взятки, и про кумовство! Никогда даже одного денария не брал! Ты же… э-э… вы же меня знаете, святой отец! Вы… вы верите мне?!
– Разумеется! – Иннокентий успокаивающе поднял ладонь. – Разумеется, дядюшка, я тебе верю. Кому как не мне знать твою кристальную честность и врождённое благородство? Ведь оттого и волнуюсь за тебя!.. Ты ведь ещё учти, врагов у тебя теперь прибавилось. Ведь то, что именно меня избрали Великим Понтифексом, несёт тебе – именно тебе! – прямую угрозу. Смекаешь, о чём я?..
Дон Папарони, прекратив утираться, замер и недоверчиво уставился на собеседника.
– Да-да! – покивал Иннокентий и, понизив голос, разъяснил: – Моё избрание для многих – что кость в горле. Бобоне, Орсини, Савелли, они ведь не простили мне своего поражения. И никогда не простят! И то, что ты, дядюшка, мой родственник, делает твоё положение крайне уязвимым, если не сказать опасным. Подумай об этом… Я прошу тебя. Как твой друг и родственник прошу. Подумай, может, хватит испытывать судьбу?.. Жизнь, она ведь и без того коротка. И не следует стремиться сделать её ещё короче… Господь нас всех когда-нибудь призовёт к себе. В своё время. У Него на каждого из нас Свои планы. А потому самому искать опасность, опрометчиво играть с огнём
– это почти всё равно, что совершать грех самоубийства. И это я говорю тебе уже не как родственник, но как Великий Понтифекс и Викарий Христа!
Иннокентий замолчал и, откинувшись на высокую спинку кресла, строго и даже несколько надменно оглядел посетителя. Под этим холодным, совсем не родственным взглядом дон Папарони поёжился и, опустив глаза,