Эх, Малаховка!. Книга 2. Колхоз. Елена Поддубская
Читать онлайн книгу.
всего три дня назад и заранее обрадовавшись переселению на новую дачу, рассказы о которой уже ранее обсмаковали по телефону и с Юрой Галицким, и с тем же Стальновым, Стас узнал о колхозе. Воспоминания о предыдущих поездках на картошку были удручающими: два года подряд, на первом и втором курсе, студенты физкультурники отрабатывали осенью по месяцу-полтора в глубинках областей, прилежащих к московской, проживая в бараках и страдая от плохой погоды, грубой работы, грязи нечерноземья.
Впрочем, новость о поездке на сельхозработы оказалась фатальной не только для студента Доброва. Половина преподавательского персонала, ознакомившись в конце августа с решением, вывешенным деканом спортивного факультета Горобовой на доске объявлений, бросилась срочно оформлять фальшивые больничные, отпуска без содержания и прочие документы, теоретически позволявшие избежать экзекуции колхозом. «Проскочить» удалось немногим, ибо каждый конкретный случай разбирался лично парторгом Печёнкиным, и по каждому заявлению решение об освобождении принимал сам Владимир Ильич. Так, в первую неделю работы педагогического состава, приказным порядком были отменены отпуска, оформленные за свой счёт, сразу трём сотрудникам института, среди которых оказался проректор по хозяйственной части Сергей Сергеевич Блинов.
– Никаких больных мам и внуков, идущих в первый класс, не признаю, – густо шипел Владимир Ильич в лицо каждому просильщику, – У мам есть папы, а у детей – свои родители. Так что поедешь, Сергей Сергеевич, в колхоз как все; заодно поучишься управлению хозяйством на селе. Может пригодится для твоей собственной работы.
Блинов, пожелтевший и похудевший из-за отпуска, сорванного по причине срочного ремонта труб в общежитии и главном учебном здании, вяло мямлил про плохое состояние здоровья, недогуленные дни и взывал к сочувствию. Но то ли сострадание было исключено из общего поведения Печёнкина, то ли власть решила поставить всех в одинаковые условия и быть непреклонной без исключения, фактом осталось то, что освобождение от сельхозработ получили всего два преподавателя МОГИФКа: у одного был нестабильный диабет, у второго – онкология у супруги. Всем остальным начальственным голосом было приказано явиться в институт третьего сентября с вещами для отправки на сельхозработы.
И вот третье сентября наступило. День обещал быть светлым и тёплым, но радовал он не всех.
– Балдеешь? – Стас кивнул на чашку чая, стоящую перед Стальновым. Володя сидел на террасе перед домом и блаженно щурился от света. На миниатюрном железном столике с витиеватыми ножками стоял чайник, в который, Стас это знал наверняка, Стальнов бросил пару листьев чёрной смородины с куста на участке. Добров наклонился к чайнику и потянул носом. Стальнов сделал то же и проговорил, благоговейно проговаривая:
– Балдею – не то слово, Стас. Сижу вот и думаю: за какие такие заслуги господь послал нам пожить в такой вот красоте?
– Ну, тебе